Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина - Элен Каррер д'Анкосс Страница 42

Этот документ показателен для анализа личного развития его автора, Александра I. Мы вернемся к этому после того, как бросим взгляд на его европейскую дипломатию. Действительно Александр I сыграл важную роль в конгрессе, на котором европейские государства должны были урегулировать проблемы континента.

В последние годы жизни Александр I, который хочет организовать европейский порядок, также стремится приблизить свои взгляды к изменениям, произошедшим тогда в нескольких странах. Он пользуется неоспоримым авторитетом, поскольку если и был не единственным победителем Наполеона (да и не смог бы один его победить), то, во всяком случае, его противником на протяжении длительного непрерывного периода, употребил на борьбу с ним значительные силы и беспрерывно мобилизовал коалицию. Россия показала свою мощь в борьбе с Наполеоном, и моральный авторитет, который приобрел в ней Александр I, позволил ему выдвигать инициативы 1815–1816 годов.

После Венского конгресса он употребляет свое влияние на конгрессе в Экс-ля-Шапель в 1818 году. Европе необходимо там определить свои отношения с оккупированной Францией. Александр I снова выступает в пользу этой страны, независимость которой он хочет восстановить, требуя окончания ее оккупации. Это в полной мере возвращает Франции ее место в европейском порядке. А европейский порядок меняется начиная с Карлсбадского конгресса 1819 года. Его участников заботит напряженная политическая обстановка в Германии. Немецкая общественность бурлит, студенты и профессора устраивают волнения в университетах, журналисты требуют проведения в жизнь обещанных либеральных мер, убийство Коцебу Карлом-Людвигом Зандом еще больше будоражит умы. Меттерних выступает за твердость, экстренные охранительные меры, контроль над прессой, мятежными университетами и студентами. Александр I одобряет жесткие меры. Затем брожение распространяется на Испанию, где король вынужден восстановить конституцию, действие которой было временно приостановлено, на Португалию, Неаполь и Пьемонт.

Создавая Священный союз, Александр I хотел, чтобы его первые участники согласились дать друг другу взаимные гарантии, не только территориальные, но также политические и дипломатические, сохранения порядка, установленного на Венском конгрессе. Порядка, напомним, делающего невозможным возобновление наполеоновского проекта, осуждающего революционные принципы, утвержденные Францией, и отдающего основной приоритет безопасности в Европе. Но этот европейский порядок также основывался на защите малых государств от более сильных держав и должен был служить гарантом их политических систем, как правило основанных на конституциях. Меттерних выступил против этой концепции, которая, по его мнению, создавала нечто вроде надгосударственного правительства. Он считал Александра I утопистом, опасным для организации европейских государств. Но, когда в разных европейских странах проявляются революционные настроения, Александр I, опасаясь, как бы они не распространились и на Польшу, начинает думать, что европейский порядок должен также сохранять существующее положение вещей. Этот вопрос должен обсуждаться на Троппауском конгрессе в 1820 году. Он переносится в Лайбах для удобства короля Неаполя, которого Александр I поддерживает против восставшего народа, думая даже об отправке ему на помощь войск под командованием генерала Ермолова для наведения порядка в его государстве.

Не станет ли теперь Священный союз, задумывавшийся в либеральном духе, прикрытием для вмешательства в дела стран, борющихся за свободу? Лишь страх, который проект Александра внушал Австрии, стремящейся избежать русского вмешательства, разрешит кризис. Австрия же подталкивает Неаполь и Пьемонт к отказу от проекта конституции. В 1822 году Веронский конгресс угрожает Испании, которая обращается к защите и влиянию Франции. Такая реакция обозначает конец эпохи. После 1815 года Россия являлась до определенной степени арбитром Европы, которая находилась в процессе определения своей организации, из которого Франция была исключена. В 1822 году влияние Александра I ослаблено, а влияние Франции, внедрению которой в европейский концерт он так способствовал, растет в ущерб России.

В 1822 году либеральные требования распространились на восток Европы и начали угрожать Османской империи. Против нее поднялись сербы, гарантом независимости которых был Александр. Их восстание, возглавляемое Милошем Обреновичем, ширится и охватывает Грецию.

Наследник Петра Великого и Екатерины II, которые всегда объявляли себя защитниками христиан Османской империи, Александр I должен был бы естественным образом прийти к ним на помощь. Но он удовольствуется обменом с Портой дипломатическими нотами, присоединением к политике Лондона и Вены, враждебно относящихся ко всякому вмешательству в восточный кризис, и ожиданием, когда ситуация достигнет высшей точки кипения. Это произойдет в день Пасхи, когда греческий патриарх будет повешен в епископском одеянии на дверях своей церкви, три митрополита и восемь епископов задушены, а в Константинополе убиты сотни христиан. Только тогда он ставит перед султаном ультиматум! Текст ультиматума написан Каподистрией, ратующим за более активные действия, чем простое дипломатическое вмешательство. Но Александр I не готов выступить против Порты в одиночестве. Под влиянием Каподистрии он предлагает Парижу совместную экспедицию против Турции под знаменами Европы. Однако Франция остается глуха к его обращению, и Александр I удовольствуется обсуждением этой темы на Веронском конгрессе в ноябре – декабре 1822 года. Там будут подняты проблемы судеб христиан одновременно Османской империи и Испании и выражено сожаление о происходящих событиях. Конгресс придет к заключению, что восставшие греки – революционеры, которых нельзя поддерживать, в то время как королю Испании, обратившемуся к конгрессу за помощью, будет обещана военная поддержка Франции. Веронский конгресс продемонстрировал двойную эволюцию. Во-первых, эволюционировал Александр I, продвигавший в 1815 году польскую конституцию и превратившийся в 1822 году в строгого охранителя существующего порядка. И, как ни странно, позиции России и Франции схожи. Страх перед развитием революционных тенденций неожиданно сближает две страны. Александр I будет беседовать об этом с Шатобрианом, ставшим министром иностранных дел.

Несомненно, в последнем порыве желания помочь Александр I возвращается к греческому вопросу, предлагая решения, приемлемые для всех европейских государств. Но его предложения встретят неприятие Англии и Австрии, Европа не хочет ослаблять Османскую империю. Россия извлечет из этого уроки на будущее.

Александр I умирает в 1825 году в Таганроге, это – конец блестящего царствования, но оставшийся после него образ немного омрачен. Россия обязана ему приобретением огромного влияния в Европе, даже несмотря на то, что она постоянно сталкивалась со все более резкой оппозицией, прежде всего английской и австрийской. Франция обязана ему обретением никем не оспариваемого места в европейском концерте, о чем свидетельствуют отношения между двумя странами, хотя французская поддержка российских инициатив и не была безусловной. Наконец, образ либерального правителя постепенно уступает место образу консерватора, с жаром защищающего Европу и ее уже установившийся порядок.

Мы рассмотрим на этих страницах духовное развитие Александра I, которое привело его в последние годы жизни к христианству, пронизанному духом мистицизма, поскольку оно помогает объяснить его изменившийся образ, который сохранился в истории. Ведется множество споров о причинах и корнях духовной эволюции государя. Некоторые историки считают ее началом 1801 год, момент убийства Павла I, и в подтверждение такой датировки приводят часто цитируемое признание Александра Чарторыйскому: «Я должен страдать, поскольку никто не может вылечить моих моральных страданий». Но, если проследить почти всю его жизнь, мы увидим, что, даже если иногда его и преследовало воспоминание об убийстве, в основном он был равнодушен к религии и скорее увлечен франкмасонством. Он также испытал влияние князя Александра Голицына, человека, глубоко и открыто религиозного, ставшего обер-прокурором Святейшего Синода, который подтолкнет его к чтению Библии. Это чтение с течением времени будет иметь возрастающее значение в жизни императора.