Друиды Русского Севера - Евгений Лазарев Страница 39

Можно предположить, что сейды просто повторяют ориентацию священного ущелья. Но не исключено, что это направление имеет самостоятельное значение в более глобальной сакральной географии. Дело в том, что к северо-западу от Ловозерских тундр начнется еще один горный массив. И продольная ось его как бы продолжает линию, обозначенную ущельем Эльморайок, причем видно это не только на современной карте, но и на местности: достаточно подняться на одну из Рамозерских гор (близ них находится озеро Рамозеро) и взглянуть в сторону Ловозер.

Конечно, подобные умозаключения уязвимы для критики, но многолетние разыскания в области священной географии Русского Севера рождают ощущение неслучайности всех этих ландшафтных вех, столь явно куда-то уводящих (кстати, ущелье Эльморайок в сравнительно молодом Ловозерском массиве возникло на сотни миллионов лет позже Рамозерских гор, и тем не менее оно сохраняет и как бы подчеркивает их ориентацию). И вот, если сопоставить эти лапландские путеводные знаки со схожей ориентацией фиордов святого острова Валаам и Заонежья, если вспомнить, что в геологическом отношении вся Фенноскандия (скандинавский кристаллический щит) — это сохранившийся почти неизменным фрагмент древней земли, то получается, что все эти скалы и фиорды указывают на какие-то особые точки уже не существующего полярного материка.

Если продолжить эти линии, они поведут не прямо к Северному полюсу, а куда-то в Ледовитый океан. Может быть, к незримым угловым башням того Алмазного города, о котором возвестил «посвященный от народа» поэт Николай Клюев в «Песни о Великой Матери»? В этот город, по словам «Песни», «жемчужной тропой» уходили гонимые праведники Земли Русской — к своим «святым собратьям»…

А если эту возвышенную поэзию позволительно будет дополнить арифметикой, то скажем, что башен в Алмазном городе будет 72 (угловое расстояние — по долготе — между ориентирами Валаама, Заонежья и Лапландии, если привести их к какой-то единой широте, дает «шаг» примерно в 5 градусов; 360°: 5° = 72). Семьдесят два придела, по европейским преданиям, имеет незримый Храм Грааля…

Каким божествам молились в этих ландшафтных святилищах? Индоевропейское божество «сияющего неба», о котором свидетельствовал Геродот — Зевс, Дьяус, Дий, — это образ безусловно мужской, образ царя богов. Но что касается гораздо более архаичных святилищ Севера (сейды, сложенные из камней, конечно, сооружены недавно, но воспроизводят очень древние модели: культуры Севера в высочайшей степени традиционны), то они, вероятнее всего, были посвящены Великой Богине-Прародительнице.

Именно с ее культом легко соотносятся и сакральные объекты горы Нинчурт. Напомним, что название ее переводится с саамского как Женские Груди. А выявленные на этой горе мегалитические памятники — скальные галереи — вполне могут быть сопоставлены с очень важной и очень древней мифологемой горы как храма и одновременно как материнского лона Великой Богини. Такие представления о священных горах подтверждаются не только этнографическими данными, сравнительно недавно зафиксированными, и не только построениями мифологов традиционалистской школы, но прежде всего действительно древними источниками. Так, доказано, что в древних культурах Месопотамии и Северного Причерноморья, в мегалитическом искусстве Западной Европы (IV–III тыс. до н. э.) храм Великой Матери был символически равнозначен ее лону, рождающему все живые существа. В этих раннеземледельческих культурах такой первоначальный храм представлял собой хижину, сплетенную из тростника. В более древних культурах, в том числе палеолитических, храмом Матери являлась пещера в горе или сама гора. Об этом свидетельствует, в частности, «Ригведа», которую по праву называют не только старейшим творением индоарийской культуры, но и, по сути, памятником гораздо более древней культуры — общеиндоевропейской.

В пятой мандале «Ригведы» сказано: «Перед этим гимном (разверзлось) чрево горы для первого рождения великих (зорь)». Понятие «чрево» здесь передано словом garbha, которое, в частности, означает «материнское лоно». Из него рождаются «великие зори» — те «тридцать зорь-сестер», в честь которых, согласно Б. Г. Тилаку, на северной родине предков индоевропейских народов слагались величественные гимны; их исполнение знаменовало окончание полярной ночи и торжество Света.

Как знать: быть может, такие гимны возносились некогда и в Российской Лапландии — не только у мегалитов горы Нинчурт, но и на другой ловозерской горе — Карнасурт, обследованной автором этой книги в 1998 году?

…Почти у самой вершины горы Карнасурт — у края ее просторного вершинного плато — бьет удивительно мощный родник. Среди сумрачных каменных глыб, в зоне высокогорной полярной пустыни, рождаются упругие, хрустально-прозрачные струи — обычно такими полноводными родники бывают гораздо ниже, в зоне тайги, где лес не дает им иссякнуть.

Необычно и обрамление родника: первые два десятка метров его вода течет вдоль геометрически правильной, наклонной скальной стены, рассеченной трещинами и похожей на каменную кладку искусственно созданного канала. С противоположной стороны скала образует несколько ступеней; они возвышаются небольшим амфитеатром, напоминающим тот, что находится на горе Нинчурт и был интерпретирован как нерукотворное святилище Великой Богини.

Родник в нерукотворном амфитеатре горы Карнасурт — это исток реки Эльморайок. Ниже по склону новорожденный ручей сливается с другими, более скромными ручейками; они вытекают из-под камней, образуя крошечные зеленые оазисы в безжизненном высокогорье. Река Эльморайок впадает в священное Сейдозеро; возможно, оно представляет собой лишь своеобразную запруду на ней, и когда-то вся эта глубоко чтимая саамами долина в Ловоозерских горах была долиной реки.

Название горы Карнасурт, где рождается река, как мы предположили выше, связано с образом Мировой Горы; в саамском языке оно было переосмыслено как «Гора Ворона»: в ее очертаниях видели гигантскую птицу, раскинувшую крылья и прильнувшую к земле. Уже одно это название может указывать на связь с очень древним пластом северной мифологии: культ божественного Ворона-Творца на протяжении тысячелетий был распространен у многих народов Северной Евразии и Нового Света. Причем в наиболее архаичных версиях мифа этот Ворон предстает не мужчиной, а женщиной, и не черной, а белой*. Скорее всего, это тот же хорошо знакомый и северорусским, и угро-финским преданиям образ Богини-Птицы (Лебеди, Утки, Гусыни), творящей мир. В таком случае что означает имя реки Эльморайок, рожденной на груди Богини-Птицы? «Иок» — по-саамски «река», «эльмора» — толкуют как «метельная», но это слово очень похоже и на имя небесного божества саамов — Ильмарис. А «ильма» по-саамски — «небо»…

В лингвистических соответствиях легко заблудиться. Помочь тут может миф, объединяющий разрозненные словесные образы в стройное целое. И такой миф есть, хотя и не в арктической, а в иранской мифологии: священная Гора, с вершины которой стекает река Ардвисура (так же зовут и прекрасную богиню этой реки); сохранилось и иранское изображение гигантской птицы, несущей в лапах богиню Ардвисуру. Гора в Российской Лапландии буквально воспроизводит древнеиранский миф! Еще одно указание на полярную теорию происхождения индоевропейцев. Во всяком случае, эта теория легко объясняет и загадку древнепермской бронзовой фигурки, весьма похожей на иранскую. Посмотрите на рисунок: та же могучая птица несет крылатую богиню, которую чтили в Северном Приуралье.