Рассказы веера - Людмила Третьякова Страница 39

Кто-то из тех, кто наслаждался гостеприимством шуваловской виллы, в качестве некой новости и донес до Петербурга слух, что сердце прелестной Варвары Петровны напрочь поражено стрелой Амура.

Впрочем, кто бы удивился, окажись избранником графини человек ее круга. Но называли имя какого-то Адольфа Полье.

Кто это, что это? Петербургский свет исходил любопытством, но никакого объяснения не последовало. Напротив, прошел еще один слух, что этот никому не ведомый мсье Полье уже побывал раз в России – с армией Наполеона. Ах, вот как, решили в Петербурге, все знают, какой сброд приходил сюда под знаменами злодея в треуголке! Бедная, бедная Варвара Петровна! Не иначе как обморочил ее, такую доверчивую, неопытную, смазливый плут. Они же, французы, большие мастаки по этой части. Пропала она! Втянет в какую аферу, ограбит, ославит – и был таков. Словом, дамы в гостиных получили на растерзание душещипательную новость: в благородном семействе

Варвара Петровна Шувалова в пору своего первого вдовства, когда она, гонимая тоской, отправилась в теплые края. Неаполитанский залив с дымящим на горизонте Везувием – едва ли найдутся русские путешественники, которые не пожелали бы быть запечатленными на этом месте. Но мысли молодой женщины, похоже, очень далеки от этих красот: руки ее безвольно опущены, а пальцы едва удерживают шелковую ленту шляпки...

Строгановых-Шаховских снова замаячила фигура иностранца. Неужели бедную вдову ждет участь ее матери или что-то в этом роде?

Обширная родня графини в несколько рук строчила письма в Веве с разного рода предостережениями и мольбами опомниться. Та писала в ответ о чем угодно, но не касалась интересующей родственников темы.

А что, собственно, она могла им написать? Что с ней произошло то, что может произойти с любой женщиной? Как объяснить людям, что так бывает: жизнь вновь начинается с чистого листа, и совершенно не важно, сколько тебе к этому времени стукнуло лет и сколько у тебя детей. Как, спросим еще раз, это объяснить, если сама не веришь, что такое могло случиться? Почему именно здесь, а не в каком-нибудь другом месте? Почему сейчас, когда она ни сном ни духом не ведала, что может так влюбиться – оголтело, безрассудно и без всякого удержу?

Но вот случилось же. И зеркало, привыкшее отражать меланхоличную даму в темных платьях, теперь показывало совсем другую Варвару Петровну – веселую и счастливую.

...Итак, в 1826 году почти тридцатилетняя женщина влюбляется в человека двумя годами старше. Ее роман развивался отнюдь не по нарастающей – он сразу ринулся в зенит! Что-то подобное случилось с пушкинской Татьяной, которая, увидев Онегина, тут же сказала себе: «Это он». Но Варваре Петровне повезло больше: перед ней предстал не холодный ментор, а человек, распознавший во вдове с двумя мальчиками женщину своей судьбы.

Мысль о браке возникла в один миг, без раздумий и сомнений с обеих сторон.

* * *

Адольф Полье, француз швейцарского происхождения, принадлежал к очень богатому роду. Сокровища, вывезенные когда-то его отцом из Индии, послужили причиной семейной трагедии: при попытке ограбления их дома в Лозанне глава семьи был убит. Адольф родился вскоре после гибели отца. Мать дала своему единственному сыну прекрасное образование. Усилия учителей падали на благодатную почву – ребенок отличался великолепными способностями и жаждой знаний, которые позволяли надеяться: перед ним большая дорога. О, если бы все зависело только от человека!

Совсем молодым Полье действительно попал в Россию в составе инженерных войск. Скудность биографических данных не позволяет сказать, чем он занимался к моменту встречи с русской вдовой. Но несомненно, семейные капиталы позволяли ему жить безбедно. А вся дальнейшая история супружества с Шуваловой не дает ни малейшего намека на какую-то корысть с его стороны.

Влюбленные часто покидали виллу Варвары Петровны. Они много путешествовали. И везде графиня старалась знакомить Полье со своими соотечественниками. Видимо, дружеские связи возникали легко и естественно. Судя по всему, избранник Шуваловой умел расположить к себе людей.

Сильвестр Щедрин, например, характеризует Полье так: «Славный молодец и рисует прекрасно». Похвала такого мастера много значит. Но природной склонностью к карандашу и кисти дело не ограничивалось: Полье был человеком широких интересов, много читал, знал, умел рассказывать, заражая собеседника своими мыслями и рассуждениями. Однообразие и скука несовместимы с тем, кто умеет видеть красоту мира и готов приохотить к тому ближнего. Для всякой женщины такой человек – находка, а для Варвары Петровны, чья жизнь была омрачена горькими потерями, – находка в стократ. Видимо, она, робкая и нерешительная, поняла это. Что уж тут думать, надо ехать в Петербург к государю за разрешением выйти замуж за иностранца. Горький семейный урок прошлого понуждал Варвару Петровну к этому, хотя всю сложность задачи она себе представляла.

Ни для кого не было секретом: Николай I всячески противился международным бракам. Ему вообще не нравились долгие отлучки подданных в Европу, что приводило к оскудению хозяйств, к приобретению инакомыслия и ослаблению православной веры.

Так что никто из влюбленных не знал, суждено ли им быть вместе. Как страшит их мысль о предстоящей разлуке! Швейцарская вилла давно оставлена, они вместе с мальчиками Варвары Петровны постоянно в пути, словно избегая того места, где один из них останется, чтобы смотреть вслед удаляющейся карете!

И вот наступил момент, когда повторилось давнее расставание Елизаветы Шаховской-Аренберг с принцем Луи.

Снова Париж. Снова ворота Сен-Мартен. Снова сцепленные руки, бессвязные слова, приступ пронзительной, словно боль, нежности друг к другу. Варвара Петровна и Полье. «Мы с тобой никогда не расстанемся...»

Но что значит слабый человеческий голос перед всевластием судьбы, которая никогда не объясняет своих деяний, не назначает сроков, не предупреждает об опасности, о тщетности надежд?

...Приехав в Петербург и поделившись с родственниками своими планами, Шувалова не встретила ни понимания, ни поддержки. Какой такой Полье? Ей не стесняясь говорили, что она делает глупость, о которой пожалеет, но будет поздно, призывали образумиться, внять советам умудренных жизнью людей.

Но очень скоро родня и светские знакомые убедились, что произошла неожиданная метаморфоза. От той хранимой заботами энергичной бабушки и мужа-генерала молоденькой дамы не осталось и следа. Варвара Петровна почувствовала сладость самостоятельности. Свет увидел уверенную в своем праве, окрыленную блистательной мечтой женщину, которую не так-то легко было сбить с толку.

...Шестым октября 1826 года датировано прошение Шуваловой о браке с иностранным подданным.

Потекли дни ожидания, недели ожидания. Зимний дворец безмолвствовал. Зато одно за другим Варвара Петровна получала письма из Парижа. Голубую тонкую бумагу (письма Полье до сих пор хранятся в одном из московских архивов), испещренную новостями городской жизни, перечнем встреч и разговоров, как лезвием, разрезала одна-единственная мысль, ради которой и писалось письмо: ну когда же? Отчего так долго? И тоска, безумная нежность и тоска любящего сердца...