Матильда Кшесинская и любовные драмы русских балерин - Александра Шахмагонова Страница 37

Снова и снова возвращаюсь к злопыхательствам по отношению к Матильде Кшесинской. Она ведь в своих мемуарах, в строках, приведённых выше, не ошибалась. Разве не было любви? Любовь была, а настоящая любовь – неподсудна. Философ Николай Александрович Бердяев говорил, что настоящая любовь – редкий цветок!

Ну а то, что балерину занимали в большей степени именно такие вот факты, а не сведения с театра военных действий, не ей в укор. Во-первых, она сама отметила, что всё было неясно. Во-вторых, в военных делах она совершенно не разбиралась, а в-третьих, в ту пору уже средства массовой информации формировали именно то мнение, что необходимо было бесам, которые вселились в продажных свиней, говоря словами Ключевского, адресованными, правда, петровскому времени, обсевших и обступивших престол и пробравшихся в самые доходные части управления государством.

А бесы не дремали. Они вели широкое наступление по всем направлениям, и Кшесинская отметила этапы этого наступления:

«Девятого января 1905 года произошло выступление Гапона. В этот день был чей-то бенефис, и я была с родителями в ложе. Настроение было очень тревожное, и до окончания спектакля я поспешила отвезти моих родителей домой. В этот вечер Вера Трефилова устраивала у себя большой ужин, на который я была приглашена. Надо представить себе, как она была бы расстроена, если бы в последнюю минуту никто не приехал к ней. На улицах было неспокойно, повсюду ходили военные патрули, и ездить ночью было жутко, но я на ужин поехала и благополучно вернулась домой».

Она чувствовала тревогу, но не могла разобраться в том, что происходило, не могла понять, что это выступление – очередной удар по её Ники, что это продолжение подрыва авторитета самодержавной власти, то есть власти Ники, ставшего императором Николаем II.

Но кто таков Гапон, она поняла позднее. Не могла не отметить один лишь факт, свидетельствующий о том, каков это был так называемый борец за счастье народное, организовавший шествие народа, в толпе которого были занаряжены наёмные провокаторы. Они в нужный момент открыли огонь по войскам, стоявшим в оцеплении и не имевшим приказ стрелять. Мы видели этакие фокусы, когда в бесовщине перестройки, к примеру в Тбилиси, к шеренге солдат подбегали нанятые грузинские девушки – их убедили в безопасности сего действа – и заточками кололи насмерть солдат.

Матильда рассказала о провокаторе 9 января:

«Мы потом видели Гапона в Монте-Карло, где он играл в рулетку со своим телохранителем, как тогда говорили.

Великий Князь Николай Михайлович, который был тогда в Монте-Карло и любил играть на номер 29, chevaux и carres, шутки ради, а он любил шутки, подходя к столу, за которым играл Гапон, передавая деньги крупье, громко сказал: “Pope Gapon”, “Chevaux et Carres”, а потом, будто бы спохватившись, будто бы смущённо сказал: “Pardon, le 29, Chevaux et Carres”».

Последствия бед, свалившихся на Россию в 1904 году, продолжавшихся в 1905 и далее, Кшесинская оценить не могла. Японская война, «проигранная» интеллигенцией, предавшей Отечество, революция, названная первой русской революцией, – всё это не слишком отражалось на деятельности театров, на постановках спектаклей.

А вот личная трагедия ударила сильно…

3 июля 1905 года на 84-м году жизни умер её отец, Феликс Кшесинский. Матильда отметила: «Несмотря на свой возраст, он прожил бы еще долго, если бы не несчастный случай, который с ним произошёл годом раньше. Во время репетиции чистой перемены для балета “Спящая красавица” мой отец ходил по сцене, и его забыли предупредить, что сейчас будут открывать люки для подъема декораций. Он провалился в открывшуюся у него под ногами щель, но удержался локтями за края. Хотя он и не расшибся, но шок, полученный от падения, заставил докторов уложить его на время в постель. Эта перемена условий жизни повлияла на общее состояние его здоровья. Он всю свою долгую жизнь привык к кипучей деятельности, и вдруг его подвергли режиму полного покоя, что было для него совершенно нестерпимо. Правда, он вскоре поправился, но доктора советовали ему продолжать держаться известного режима. Мой отец категорически от этого отказался, говоря, что не желает себя лишать под конец жизни того, к чему он всю жизнь привык. В следующий сезон он настолько поправился, что смог снова выступить на сцене и весной 1905 года, за несколько месяцев до своей кончины, лихо танцевал со мною мазурку, будучи тогда уже восьмидесяти трёх лет, что является, вероятно, единственным случаем в истории балета».

Вспомним, ведь дед балерины, доживший до 106 лет, умер тоже не по старости – он угорел. А тут – тут последствия несчастного случая, подорвавшего силы.

Личная трагедия оказалась очень сильной. Балерина призналась, что со смертью отца даже театр «отошёл на время». Ведь вся сценическая деятельность проходила под зорким оком отца.

1905 год был тяжёлым годом для России. 23 августа 1905 года был подписан Портсмутский мир, по которому Россия уступала Японии южную часть Сахалина, а также арендные права на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу.

Г. Сидоров в книге «Тайный проект Вождя» пишет:

«Уму непостижимо, но во время торжеств японцев в честь победы над Россией в Русско-японской войне 1904–1905 гг. японскому микадо вручили телеграмму, в которой русская интеллигенция поздравила Японию с победой.

Со слов тех, кто видел в тот момент японского императора: когда микадо познакомился с текстом телеграммы, он долго сидел ошарашенный, а потом тихо сказал: “Великий и несчастный русский народ”. И приказал на глазах у всех сжечь телеграмму. Сжечь, как что-то гадкое, омерзительное».

Создалась, как пишут в учебниках, революционная ситуация в России. Впрочем, теперь-то нам понятно, кто и зачем организовывал неудачи в японской войне. Это был очередной шаг в борьбе за уничтожение самодержавной власти, к свержению царя…

Всё было продумано и расписано. Война с Японией, которая состояла в основном из неудач, провокация 9 января 1905 года, которую и теперь ещё во многих источниках лживо именуют расстрелом императорскими войсками в Санкт-Петербурге мирной демонстрации рабочих во главе со священником Георгием Гапоном 9 января 1905 года. И игрок поп Гапон, любитель рулетки, – ясно, что заработал на провокации предостаточно, – превратился постепенно из попов в священники!

Царская власть отступала. Вслед за подписанием невыгодного мирного договора с Японией был подписан Манифест 17 октября 1905 года, «даровавший гражданские свободы на началах неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов».

Н. Д. Тальберг писал: «Безбожная, кровавая, великая разве в своей гнусности Французская революция выявила уродливость идеи народовластия и народного представительства в западном его понимании. Народ – по названию, сплочённая шайка партийных заправил и политиканов – в действительности явился супостатом власти Монарха Божией милостью. Лишив законного Монарха верховной власти и завладев властью, это якобы народное, в действительности – партийное, представительство поставило себя в положение полной безответственности перед Богом, и перед Монархом, и перед Народом. Идея народоправства в различных обличиях, по существу неизменная, под кличкой «конституция» заполонила всю жизнь западных государств. Русский образованный слой, ещё со времён Петра I оторванный от народной почвы, легко поддался европейским соблазнам».