Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб Страница 35

Ветер стих, а затем подул с западо-северо-запада и стал противным для нас, учитывая направление, в котором мы шли. И я повернул обратно и плыл всю минувшую ночь к востоко-юго-востоку, иногда принимая на восток, иногда на юг, чтобы как можно дальше держаться от берега, так как надвинулись густые тучи и наступило ненастье. Из-за дурной погоды я не мог пристать к берегу и бросить якорь. Ночью лил сильный дождь, и продолжался он от полуночи до наступления дня; и после того как дождь прекратился, небо было облачным, предвещая дождливую погоду.

Мы дошли до оконечности юго-восточной части острова, где я решил стать на якорь и выждать, пока не прояснится настолько, чтобы я мог увидеть остров, к которому должен был идти. Все дни, с того времени, как я нахожусь в Индиях, шли дожди малые и большие. Да поверят ваши высочества, что земля эта самая лучшая и изобильная, ровная и благодатная из всех земель, что есть на свете».

Четверг, 18 октября. «После того как прояснилось, я шел с попутным ветром и, наилучшим образом обогнув остров, бросил якорь, когда погода стала неблагоприятной для плаванья, но я не высаживался на берег и с рассветом поднял паруса».

Пятница, 19 октября. «На рассвете я приказал поднять якоря и, послав каравеллу «Пинту» на восток-юго-восток, а «Нинью» к юго-юго-востоку, на своем корабле пошел к юго-востоку.

Я отдал приказ, чтобы обе каравеллы шли в указанных направлениях до полудня, а затем, переменив маршрут, соединились бы со мной.

Не прошло и трех часов, как мы увидели на востоке остров, к которому и направились, и еще до полудня все три корабля дошли до его северной оконечности, у которой лежал островок, к северу от которого тянулась цепь подводных камней; другая гряда отделяла его от большого острова. Люди с острова Сан-Сальвадор, которых я везу с собой, называли большой остров Самоат, я же дал ему имя Изабелла.

Ветер дул с севера, и упомянутый островок оставался на линии моего пути от острова Фернандины; я пошел в направлении восток-запад и так следовал вдоль берега [острова Изабеллы] 12 лиг до мыса, который я назвал Прекрасным (Hermoso). Мыс этот – западная оконечность острова [Изабеллы]. Он очень красив, очертания его плавные, море у его берегов глубоко, без отмелей, вдоль внешнего края берега камни, дальше же вглубь идут пески и почти весь берег мыса песчаный. И здесь, этой ночью в пятницу, я приказал бросить якорь и простоял до утра.

Берег острова и вся та часть острова, что я осмотрел, почти везде кажется песчаным пляжем, остров же прекраснее всего, что я видел. И если красивы другие острова, то этот особенно красив. Здесь много зеленых деревьев. Остров этот выше всех, ранее открытых. На нем есть один холм, – трудно назвать это возвышение горой, – украшающий всю местность. И кажется, есть много источников в глубине острова.

С этой, северо-восточной, стороны берег образует большой выступ, и там есть много очень больших и густых лесов. Я хотел отплыть в том направлении, а затем бросить якорь, высадиться на берег и своими глазами подивиться на его красоты. Но море там мелкое, и поэтому нельзя в той стороне стать на якорь, разве что зайдя вдоль берега очень далеко. Ветер же позволил мне дойти к тому месту, у которого я ныне стал на якорь. Мыс этот я назвал «Прекрасным», и он действительно таков…

И таким образом я не стал на якорь близ упомянутого выступа берега, хоть и обратил внимание на то, что местность у этого выступа была красива и зелена. Впрочем, так все прекрасно вокруг, что я не знаю, куда мне следует направиться в первую очередь, и мои глаза устают созерцать столь роскошную растительность, которая при этом необыкновенно разнообразна и во всем отлична от нашей, кастильской.

Я полагаю, что здесь имеется немало трав и деревьев, высоко ценимых в Испании, ибо из них изготовляются краски и лекарства. Но на горе свое, я не могу распознать эти травы и деревья. А когда я прибыл сюда, к этому мысу, до меня донесся такой нежный и тонкий аромат цветов и деревьев, что, казалось мне, будто на свете ничего не может быть приятней.

Утром, накануне отплытия, я высадился на берег, желая осмотреть земли у Прекрасного мыса. На самом берегу селений нет – они расположены дальше в глубине страны, и там, судя по словам моих индейцев, находится король здешней земли, у которого есть много золота. Я хотел этим утром отправиться на поиски поселения, желая вступить в переговоры с королем.

Король же, судя по объяснениям индейцев, которых я везу с собой, управляет всеми ближними островами и ходит одетый и носит на себе много золота. Но я не очень доверяю их россказням, и потому, что я не очень хорошо их понимаю, а также потому, что, как мне кажется, они уж очень бедны золотом, если то ничтожное количество его, которое этот король, как говорят, носит на себе, кажется им чем-то значительным.

Я полагаю, что этот выступ, который я назвал Прекрасным мысом, – остров, отделенный от острова Самоат ^[94]. Быть может, между этими двумя островами имеются более мелкие островки. Этого я не знаю и не могу узнать во всех подробностях – ведь для того, чтобы все здесь осмотреть, понадобилось бы добрых пятьдесят лет, я же желаю открыть и увидеть елико возможно больше [земель], чтобы, с божией помощью, возвратиться к вашим высочествам в апреле.

Правда, если я найду [места], где окажется достаточно золота и пряностей, я задержусь там до тех пор, пока не наберу [и того и другого] столько, сколько смогу. И потому-то я делаю все возможное, чтобы попасть туда, где мне удастся найти золото и пряности».

Суббота, 20 октября. «Сегодня, когда взошло солнце, я поднял якоря в том месте, где вчера остановился (т. е. у острова Самоат, близ его юго-восточной оконечности, которой я дал имя «Мыс Лагуны», Cabo de la Laguna, остров же назвал Изабеллой), чтобы плыть к северо-востоку и к востоку от юго-востока и юга, так как от людей, которых я везу, узнал я, что в той стороне есть поселение и король.

Но море оказалось настолько мелким, что ни вступить в эти воды, ни плыть ими, я не мог, и видя, что, следуя от юго-запада, придется совершить большой обход, я решил вновь направиться тем путем, которым я уже шел, т. е. от северо-северо-востока, и идти на запад, чтобы обойти остров [Изабеллу].

Ветер был так слаб, что я никак не мог следовать вдоль берега на близком расстоянии от него, разве что только ночью. И так как было опасно остановиться на якорь у этих островов не в дневное время, когда глазу видно, куда бросаешь якорь, а шел я узкими проходами, иногда лишенными мелей, а иногда мелководными, то я пролежал в дрейфе всю ночь на воскресенье. Каравеллы бросили якоря, потому что нашли удобные для стоянок места, и давали мне обычные сигналы, чтобы я шел к ним, но я не пожелал».