Дочь своего отца - Жанна Немцова Страница 35

И СЕЙЧАС, КОГДА УЖЕ МЫ ПОМОГАЕМ МАЛЕНЬКИМ, ТОЛЬКО ЧТО ПОЯВИВШИМСЯ НЕКОММЕРЧЕСКИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ, Я ВСПОМИНАЮ, КАК ПОМОГАЛИ НАМ. НУЖНО ПОДДЕРЖИВАТЬ ТЕХ, КТО ТОЛЬКО НАЧИНАЕТ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ.

Важный вопрос: кто станет учредителями фонда? Тогда, в 2015 году, я ответила на него: «Учредителем буду я. Одна». Сейчас я понимаю: это решение было странным, но правильным. Странным – потому что, повторюсь, моя персона не вызывала доверия: у меня не было необходимого бэкграунда. Правильным – потому что это позволяло мне не потерять контроль на этапе становления фонда и сделать его таким, каким его видела.

Сейчас я уже не единственный учредитель, и это тоже правильно (но – для нынешнего этапа развития фонда). Сегодня мы спорим между собой, принимая решения, и, может, единолично мне было бы проще, но… это легко только на коротком промежутке. На длинной дистанции единоличное правление ни к чему хорошему не приводит. Поэтому я выступаю за коллегиальное принятие решений. Правда, де-факто в фонде все ключевые решения всегда принимались коллегиально – я все согласовывала с Ольгой. И продолжаю так делать.

Эту идею – создавать фонд, будучи единственным учредителем – мне подсказал один человек… Не буду называть его имени, но я благодарна ему за этот совет, несмотря на то что некоторые его последующие действия и представления выглядят для меня как минимум спорно.

Да, сегодня они есть, и мы можем что-то делать, а что дальше? А что, если мы не выиграем ни одного гранта? А что, если через год Фонд Немцова умрет и его никто не будет реанимировать?

Наверное, в тот момент эти переживания были для меня в чем-то благом. Я была так погружена во все свои проблемы с новой работой и фондом, что мне это помогло пережить трагедию. В 2015 году я много выступала в Германии, мне платили гонорары – я все их перечисляла в фонд. Это были совсем небольшие деньги, но мне было важно, чтобы в фонд поступали хоть какие-то средства. Меня это успокаивало.

«Ты хотела быть независимой? – говорила я себе. – Ну, будь. Неси ответственность за принятые решения».

Впрочем, я все-таки была не одна. Пусть в списке учредителей стояла только моя фамилия, но в совет фонда я пригласила тех, кто еще весной говорил со мной о создании Фонда Немцова, кто в последние годы много общался с моим отцом, пусть и не полностью разделяя его идеи.

Альфред Кох, Майкл Макфол (он был послом США в России в 2012–2014 годах), Владимир Кара-Мурза (ну как можно было его не пригласить?)… Именно Кара-Мурза стал председателем совета фонда.

– Я, конечно, войду в совет, – сказал Ходорковский, получив от меня приглашение, – но, Жанн, тебе от этого будет только тяжелее работать.

– Нет, Михаил Борисович, вы мне нисколько не помешаете, – ответила я, и Ходорковский действительно стал членом совета Фонда Немцова. Он был прав в том, что его присутствие в совете усложнило мне процесс привлечения денег в фонд. Но скажу сразу: к самому Михаилу Борисовичу я за материальной поддержкой фонда не обращалась.

Довольно быстро из совета фонда вышел Альфред Кох – из-за несогласия с решением совета присвоить премию Немцова за смелость в 2016-м Льву Шлосбергу.

Шлосберг – член партии «Яблоко», у Коха была аллергия на «Яблоко». Что ж, так бывает, это абсолютно нормально.