Новичок. История тайного оружия - Лев Федоров Страница 33

Еще в октябре 1925 г. в одном из первых докладов Я. М. Фишман, только что возглавивший вновь созданное ВОХИМУ, потребовал «указать ВСНХ на необходимость неограниченно максимального усиления добычи мышьяка». Дальше все покатилось по этой колее. Так, в сентябре 1927 г. армия озаботила сектор обороны Госплана тем, что имеется разрыв в производстве мышьяка (0,8 тыс. т/год вместо необходимых 3,5 тыс. т). В октябре армия поставила в моботделе НКФ вопрос «о необходимости накопления мобилизационного запаса мышьяка». В январе 1928 г. химико-научная секция «общественного» ОСОАВИАХИМа вдруг заинтересовалась «необходимостью дооборудования Кочкарского рудника» (нынешний город-завод Пласт, Челябинская обл.). В апреле ВОХИМУ обратил внимание РВС на «отсутствие обеспечения заявки НКВМ мышьяком, о необходимости развертывания работ и использования Кагызманских месторождений» (это уже был мышьяк дружественной Турции). В июле армия указала МПУ на проблему «критического положения с производством мышьяка в связи с затоплением шахты на Кочкарском месторождении». В ноябре армия напомнила моботделу Главхима о необходимости предусмотреть накопление мобзапаса мышьяка и серы. В декабре 1928 г. этим же вопросом армия озаботила экономическое управление ОГПУ. В 1929 г. «мышьяковая осада» продолжилась. В январе ВОХИМУ вновь информировало экономическое управление ОГПУ, что добыча мышьяка не производится (после таких толчков дела пошли уже двойной тягой: ВОХИМУ-ОГПУ). В марте на совещании в МПУ «ВОХИМУ вновь констатировал необеспеченность мобзаявки серой, мышьяком». Эта же необеспеченность по сере и мышьяку констатировалась в августе в письме из Штаба армии и РВС в адрес начальника Главхима. В начале октября военные химики информировали сектор обороны Госплана «об отсутствии мероприятий по разработке мышьяка на Кочкаре и Кагызмане и об отсутствии обеспечения мобзаявки». А в конце ноября «на заседании секции обороны Комитета по химизации при СНК был поставлен в полном объеме вопрос о добыче мышьяка. Констатировано полное отсутствие мероприятий по развертыванию добычи мышьяка и разведке новых мышьяковых месторождений…»

И 1930 г. был богат событиями. На заседании РЗ СТО СССР 11 марта 1930 г. было принято решение не только по хлору, но и «О расширении добычи мышьяка». Постановлением РЗ СТО было предложено ВСНХ «увеличить ввоз импортного мышьяка до норм, обеспечивающих минимальную потребность НКВМ». «Потребность» же НКВМ была прозрачна: выпуск адамсита, дифенилхлорарсина, дифенилцианарсина и люизита. Одновременно ВСНХ обязали «представить в РЗ план работ по разведке, добыче и переработке мышьяка». Президиум ВСНХ отреагировал через два дня, приняв решение «по вопросу о разведочных работах по мышьяку, добычи и производства мышьяка и производства белого мышьяка и мышьяковистых препаратов». Именно тогда все мышьяковые вопросы приравняли к оборонным и выделили в составе Союззолота отдельное мышьяковое управление [383]. Рассмотрение «мышьяковой» проблематики продолжилось на заседании СТО 23 июня 1930 г., закончившемся принятием постановления РЗ СТО «О расширении добычи мышьяка» за подписью А. И. Рыкова. В представленной записке заместитель председателя РВС СССР И. П. Уборевич сообщил потребность НКВМ в белом мышьяке на первую пятилетку – 8 тыс. т. В записке указывалось также на необходимость «в срочном порядке расследовать весь мышьяковый вопрос как по линии ложной информации Цветметзолота о запасах мышьяка, так и по линии преступной затяжки с концессией на Кагызманское месторождение». Было решено организовать производство белого мышьяка в районе Керчи на базе руд Кагызманского месторождения и завершить возведение заводов мышьяковых солей в Щелкове (Московская обл.) и в Константиновке (Украина) [383].

Однако дела с мышьяковым импортом разворачивались неоднозначно. В начале 1930 г. к турецкому (Кагызманскому) мышьяку, к которому Красная армия разворачивала страну, прибавился персидский. Данные о месторождении в Персии появились в январе, а к осени уже было закуплено два вагона руды, отправленных в Кочкарь для обжига. Впрочем, в следующем году дела с мышьяком начали поворачиваться в иную сторону. 1 августа 1931 г. СТО СССР принял решение об отказе от импортной зависимости по сере и мышьяку. И 25 августа появился приказ по ВСНХ, которым планировалось обеспечить получение в 1931 г. 1000 т белого мышьяка из своих источников (в 1930 г. только в Кочкаре получили 500 т). Одновременно начальнику металлургического сектора было предписано опробовать на мышьяк в 1931 г. все эксплуатируемые и разведываемые месторождения черных и цветных металлов, а в 1932 г. – построить установку по улавливанию мышьяка из отходящих газов [384].

Вскоре ранг документов усилиями армии был повышен. Решением от 14 октября 1931 г. [71] СТО СССР постановил обеспечить выпуск в 1931 г. советского (не импортного) белого мышьяка 1 тыс. т (в 1932 г. – уже 5,5 тыс. т), а также усилить темпы разведки мышьяковых месторождений по Нерчинскому, Такелийскому и другим районам. Следующим постановлением СТО от 4 июля 1932 г. [393] было решено не позже октября 1932 г. ввести в строй обогатительные фабрики (Дарасунскую, Южно-Покровскую, Запокровскую и Джульфинскую), а также закончить в 1932 г. организацию Ангарского завода.

Рассмотрим далее, как виделась вся эта мышьяковая активность на рубеже 1932–1933 гг., когда появились первые результаты борьбы за мышьяк в первой советской пятилетке [385].

Имелось уже 4 завода по выпуску белого мышьяка (окиси As₂O₃).

Кочкарский завод (город-завод Пласт, Челябинская обл.; расположен в 30 км от железнодорожной ветки Челябинск – Троицк) в 1932 г. добыл 800 т попутного белого мышьяка, образующегося в процессе переработки на золото арсенопиритов золото-рудных месторождений Кочкарского рудника. На 1933 г. планировали 1 тыс. т, фактически добыли 644,6 т [385].

Джетыгарский завод (Джетыгара, Кустанайская обл., Казахстан) в печи обжига произвел в 1932 г. 60 т белого мышьяка. На следующий год планировалось удвоение, но произвели 90 т. Здесь эксплуатировалась система золоторудных жил в гранитном массиве, причем запасы попутного мышьяка составляли 8 тыс. т. Сдерживало отсутствие железной дороги (до ближайшей станции Бреды было 70 км), однако потом ветка была подведена [385].

Лухумский завод (Лухуми, Грузия; Рачинское рудоуправление) был пущен в конце 1932 г. и потому произвел к концу года лишь 15 т белого мышьяка обжигом достаточно богатых руд. На 1933 г. планировали выдачу 125 т, однако фактически выпустили 25,6 т. Успех омрачался тем, что само месторождение находилось в труднодоступной горной местности (ближе к Военно-осетинской дороге, подальше от Кутаиси и его ветки железной дороги) [385].

Дарасунский завод (Дарасун, Читинская обл.) путем обжига руд с Покровско-Южного месторождения (Нерчинск) произвел в 1932 г. 200 т белого мышьяка. В 1933 г. планировался выпуск 300 т (фактически – 189,3 т), а потом – с пуском обогатительной фабрики (пока руды «обогащали» ручным способом) – довести выпуск до 2,5 тыс. т белого мышьяка в год. Впрочем, близость границы с «недружественной» Маньчжурией снижала радость энтузиастов.

Это препятствие преодолевалось тем, что обжиг нерчинских руд (после их обогащения на месте) планировали на гиганте мышьяковой промышленности – «Ангарском металлургическом заводе по производству мышьяка» (нынешний г. Свирск, Иркутская обл.; современное название завода – «Востсибэлемент»). Обжиг должны были начать еще в 1933 г., и план на тот год составлял 200 т белого мышьяка (плановая мощность завода составляла 3 тыс. т /год). Во всяком случае, именно таково было требование постановления СНК СССР № 1592 от 28 июля 1933 г. Фактически, однако, завод пустили лишь в мае 1934 г., причем немедленно встал вопрос о переходе на новую рудную базу (с тем чтобы использовать планировавшуюся Берикульскую обогатительную фабрику). На этом боевом посту мышьяковый завод в Свирске простоял до 1949 г., после чего встал в резерв, где и простоял под недреманным оком Советской армии до ее (Советской армии) конца. В новой России о том заводе просто забыли. Равно как и о запасах мышьяка, находившихся на его территории [385].