Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир - Аджа Рейден Страница 32

Давайте прервемся на секунду и посмотрим на не столь уж простую культуру Версаля. Символы и канонические образы вне контекста – это всего лишь абстракции. Мария Антуанетта стала символом – и афера с колье стала символом этого символа – своего правления и его упадка. Чтобы по-настоящему расшифровать этот символ, нам необходимо понять более широкий контекст французской ярости в этот период.

Как я уже говорила, Версаль – это не Вена. У Марии Антуанетты было относительно нормальное детство, насколько оно могло таким быть при матери-императрице. Австрийская королевская семья и двор были относительно сдержанными. Мария Антуанетта выросла в достаточно скромной и в некотором смысле обыденной для принцессы атмосфере. Придворные дела оставались придворными делами, а частная жизнь королевской семьи оставалась частной. Формальный протокол, презираемый практичной Марией Терезией, соблюдался в очень редких случаях. Во дворце было два крыла (очень похоже на Белый дом). В одном вели официальные дела, в другом жила королевская семья. Дворец Хофбург, в котором родилась Мария Антуанетта, сейчас является резиденцией президента Австрии.

Версаль же со своими зеркальными коридорами ^[89], граненым хрусталем и позолотой везде был аналогом Грейсленда ^[90] в восемнадцатом веке, только более декадентским и нарочитым. Он был результатом пожеланий и безумств не одного человека, а целой нации ^[91]. Помимо всего прочего, во французской культуре того времени ценили внешние проявления богатства и власти. В итоге проблема оказывалась намного серьезнее, когда они сравнивали внешность с реальным положением дел.

Пусть австрийский двор был менее шикарным, чем французский, но если Габсбургам не хватало гламура, то они компенсировали это авторитетом и влиянием. Если Вену можно было бы назвать округом Колумбия, то Версаль играл роль Голливуда во всем его блеске.

Разумеется, Австрия была монархией восемнадцатого века, а монархии по природе своей жесткие и несправедливые. Но, в отличие от Франции, в Австрии был работающий класс и функциональное правительство. Во Франции, напротив, социальное и экономическое неравенство было неотъемлемой частью французского общества. Эта иерархическая структура не была изобретена Марией Антуанеттой или французской королевской семьей. Ничего подобного. В течение столетий Франция существовала как система трех сословий. Первое сословие – представители церкви, второе сословие – знать, а к третьему сословию, как вы уже догадались, относились все остальные жители Франции.

По мнению историка Саймона Шамы, «реальная проблема Франции заключается в том, что она на самом деле оседлана антикварным набором правительственных институтов» ^[92]. Представительство трех групп населения было в высшей степени неравным, да и оно не играло никакой роли. Веками три сословия и их неравное представительство не созывались для обсуждения чего-либо. Решения принимались привилегированной элитой, и никому не позволялось их оспаривать. Огромные богатства и власть концентрировались в руках малого числа людей. Это был общепринятый и глубоко укоренившийся образ жизни во Франции. Что же оставалось третьему сословию? Остатки. В отличие от Австрии, во Франции не было работающего класса. И все же третье сословие каким-то образом умудрялось существовать на протяжении столетий.