Строптивые фавориты - Наталия Сотникова Страница 32

Биографы Мари де Шеврёз придерживаются мнения, что именно с этого увлечения следует начать отсчет беспорядочных любовных похождений Мари. Тем не менее они же отмечают, что, будучи дамой ветреной, герцогиня не следовала примеру своих современниц и не обзаводилась двумя-тремя любовниками одновременно. Ярко выраженной чертой, присущей ей, было соблюдение верности, как в политике, так и в любви. Создав новую привязанность, Мари хранила ей верность и не предавала ее. Особенностью ее политической активности было то, что герцогиня не ставила достижения каких-то целей, обусловленных тщеславием или корыстолюбием, лично для себя, но примыкала к определенной особе или группе, в интересах которой действовала совершенно бескорыстно.

Мари не скрывала ничего от своей подруги Анны Австрийской, поверяя ей все свои переживания и полностью посвящая ее в развитие амурных отношений с Холлендом. Но удовлетворения только собственной страсти любовникам показалось мало, им пришла в голову мысль создать связь взаимных интересов, подкрепленную любовным романом между Анной Австрийской и герцогом Бекингемом. Известно, что Анна непреодолимо влекла к себе Бекингема; что же касается обделенной вниманием мужа королевы, то необходимо было целенаправленно внушить в ее податливый мозг страсть к этому блестящему красавцу. Придворная дама королевы мадам де Моттвиль писала в своих мемуарах о Мари: «Она принуждала королеву думать о Бекингеме, постоянно говорила ей о нем, стараясь всячески подавить все нравственные колебания в ее глубоко религиозной душе». Мари, увлеченная бурной страстью, хотела, чтобы ее подруга равным образом познала все радости плотской любви.

Ее мало заботила политическая подкладка этой истории, ибо наставить рога королю считалось оскорблением его величества, что приравнивалось к государственному преступлению. Надо сказать, что французским вельможам не было свойственно чувство патриотизма, считавшееся неприличным и присущим лишь провинциальному дворянству и буржуазии. У знати была родня по всей Европе, и на первом месте стояли семейные связи. Поэтому вельможи с такой легкостью вступали с аристократами соседних стран в заговоры, не сулившие ничего хорошего их отечеству. С другой стороны, опасная затея Мари не была совершенно бескорыстной: она и Холленд надеялись, что, устроив любовную связь между герцогом и королевой, они смогут оказывать на них свое безраздельное влияние. Когда Холленд отправился в Лондон отчитываться об успешном завершении переговоров, он повез туда для Бекингема портрет Анны Австрийской, а обратно в Париж привез изображение герцога.

27 марта 1625 года скончался король Иаков I, и на трон взошел его сын Карл. По причине траура он не мог отправиться в Париж за своей невестой, и вместо него вызвался ехать герцог Бекингем, ставший теперь фаворитом молодого короля. Поскольку он привык к легким победам и до сих пор никогда и ни в чем не встречал препятствий исполнению своих желаний, то был уверен, что без труда сумеет силой своего обаяния заставить плясать под свою дудку и робкого недалекого Людовика XIII, и недавно ставшего первым министром кардинала де Ришелье, и тщеславную королеву-мать Марию Медичи, а также ввергнуть в супружескую измену Анну Австрийскую. Он был намерен ослепить французский двор таким блеском, который там и не видывали. Для сей цели была сформирована свита более чем из двухсот человек, сшито три десятка костюмов для герцога, украшенных серебряным кружевом, жемчугом и бриллиантами, приготовлены три кареты, запряженные восьмеркой первоклассных лошадей, сопровождающая челядь также облачена в дорогостоящие ливреи.

11 мая 1625 года в парижском соборе Нотр-Дам состоялось торжественное венчание принцессы Генриэтты-Марии с английским королем Карлом I. Ввиду отсутствия жениха по уважительной причине, обряд совершался по доверенности, в роли брачующегося выступал герцог Клод де Шеврёз. Он был весь в черном, перевязь усыпана бриллиантами, шляпа украшена бриллиантовым вензелем, по бокам жениха стояли графы Карлайл и Холленд.

Прибыв в Париж, герцог Бекингем остановился в особняке герцога де Шеврёз, как наиболее достойном обиталище для посланца короля, направленного за его молодой супругой. Уже первый визит Бекингема в Лувр 24 мая 1625 года произвел неизгладимое впечатление на двор. Он появился в костюме из красного атласа, расшитом ста тысячами жемчужин. Хотя бусины относились к разряду малоценной мелочи, роскошное одеяние оказалось слишком тяжелым, что несколько затрудняло движения герцога. Зато его шею украшали шесть ниток первоклассного жемчуга, а уши – жемчужины редкой красоты. Современному читателю это может показаться диким, но в ту пору подобные украшения, в особенности серьги для мужчин, не были чем-то из ряда вон выходящим. Наспех пришитые жемчужины сыпались на пол, и придворные безо всякого стеснения подбирали их. Подобное ослепительное появление произвело фурор, дамы были без ума от красоты герцога и великолепия его одежды, мужчины – от изящества и благородства манер вельможи. Пожалуй, единственными особами, которые остались равнодушны к чарам Бекингема, были король Людовик XIII и кардинал де Ришелье. Что же касается Анны Австрийской, то, по словам мемуариста Ларошфуко, «она показалась герцогу еще более прелестной, чем могло представить его воображение, а королеве он показался самым достойным ее любви человеком в мире». Между ними немедленно возникла некоторая симпатия, замеченная всеми. Бдительный кардинал де Ришелье, который вообще считал поведение королевы слишком легкомысленным, немедленно установил слежку и за высоким гостем, и за королевой.

Намерения Бекингема приступом взять как французских политиков с целью создания союза против влияния Габсбургов, так и добродетель королевы, разбились о неумолимую реальность. Мудрый и проницательный де Ришелье разрушил воздушные замки, построенные этим неопытным и недалеким политиком, а установленная им слежка практически исключила любую возможность встречи королевы и герцога наедине. Впрочем, политический афронт не огорчил Бекингема, ибо главная цель его поездки в Париж была совершенно другой. Мари де Шеврёз буквально лезла из кожи вон, но ей фатально не везло. Безусловно, семена, брошенные ею в душу королевы, упали на благодатную почву. Как писал посол Франции в Лондоне Левенёр де Сильер, «королева взирала на Бекингема с великой радостью, которая не только выражалась на ее лике, но и проникала до сердца». Она призналась своей придворной даме г-же де Моттвиль, что, «если порядочная женщина могла бы полюбить кого-то другого кроме мужа, то именно сей был бы единственным, который мог бы ей понравиться».