Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней - Стефан Газел Страница 31

Мы со Сташеком подождали, пока хозяин, а следом за ним его жена зачерпнут картошку, обильно политую свиным жиром, и опустили в миску свои ложки. Процедура повторилась несколько раз, пока не опустела миска.

Сташек попытался заговорить во время еды, но я незаметно толкнул его в бок. Я знал, что крестьяне считают невежливым разговаривать во время еды.

Я от всей души поблагодарил хозяина.

– Да ладно, может, она придаст вам силы, – ответил он.

Женщина, убрав со стола миску и ложки, зажгла масляную лампу и повесила ее на стену. С делами было покончено, и она наконец-то села и внимательно оглядела меня и Сташека.

– Вы такие молодые, – заметила она.

На женщине было надето несколько широких юбок, голова обвязана платком. В мерцающем свете лампы казалось, что она сошла с картины одного знаменитого польского художника.

– Когда же вы собираетесь вернуться домой? – спросила она.

– Через год, может, через два, – ответил я.

– Дай Бог, – вздохнула она. – Нам так не хватает сына. Скорей бы он вернулся.

– У вас один сын? Больше нет детей? – спросил Сташек.

– Один-единственный, – дрожащим голосом ответила женщина.

В наступившей тишине женщина вытерла глаза подолом нижней юбки.

– Ему не надо было уходить, – вступил в разговор мужчина, – но он и еще несколько парней вбили себе в голову, что им необходимо сбежать за границу. Они заявили, что хотят сражаться, и ушли.

Мы опять промолчали. Да и что тут было говорить? Мы ведь тоже бежали за границу.

– Он был хорошим сыном, – продолжил мужчина. – Если бы я был против, он бы остался, но я не стал ему мешать.

Увидев, что жена заплакала, он заворчал:

– Слишком поздно лить слезы, мать. Бог даст, мы справимся без него. Было бы здоровье! А он когда-нибудь обязательно вернется.

Сташек посмотрел на часы. Начало седьмого. Снаружи все еще бушевала метель. Надо было решать, что делать дальше.

– Если хотите, можете остаться у нас на ночь, – сказал хозяин, – мы будем только рады. Я принесу солому, и вы поспите ночь в тепле. Если решите идти, я запрягу лошадь и немного подвезу вас.

– Видите ли, мы хотим добраться до Санока и пересечь венгерскую границу, – сказал Сташек.

– Вам не пройти весь путь до Санока. Это слишком далеко.

– Нам надо вот сюда. – Вынув из кармана карту, я показал на ней железнодорожный узел.

– Я не умею читать, – извиняющимся тоном сказал мужчина. – Но примерно в десяти милях отсюда есть железнодорожный узел. Вы до него хотите добраться?

– Да, это он и есть. Мы надеемся доехать оттуда до Горлице на немецком товарном составе, а оттуда через Ясло в Санок.

– Там очень много немцев, – после некоторой паузы сказал мужчина. – Это мне сказал сосед; он был там. Но я могу по проселочным дорогам подбросить вас поближе к Горлице. В метель немцев можно не опасаться, они не доставят нам неприятностей.

– Тогда нам надо выезжать, чтобы завтра на рассвете быть на железнодорожном узле. В темноте нам не забраться в поезд, – объяснил я.

– Ладно, я пойду покормлю лошадь, а вы посидите у печки. Я справлюсь меньше чем за час, и мы поедем.

Мы придвинули деревянную скамью к печке, сели и прижались к ее теплому боку спинами. Женщина взяла маленькую скамеечку и деревянное ведро и куда-то ушла. Скоро она вернулась и налила нам по чашке еще теплого молока.

– Попейте молочка, – протягивая чашки, сказала она. – Ночь будет очень холодной!

Я так давно не пил молока, что сейчас испытывал огромное наслаждение. Но тут дверь отворилась, и вошел хозяин в овчинном тулупе и огромной меховой шапке. Мы быстро оделись, взяли рюкзаки и поблагодарили хозяйку за гостеприимство.

– Господь воздаст вам за вашу доброту, – сказал я на прощание.

– Господь не оставит вас, – услышал я в ответ.

На улице нас дожидалась накрытая попоной лошадь, запряженная в низкие деревянные сани, выложенные соломой. Мы сели, мужчина взмахнул кнутом, и лошадь, пофыркивая, тронула с места.

Ехали больше часа. Несколько раз мы вылезали из саней и бежали рядом, чтобы восстановить кровообращение. Метель немного утихла, и сани бесшумно скользили по толстому слою снега. В тишине изредка раздавался скрип конской сбруи и скрежет камня, попавшего под копыто лошади. Проехали несколько деревень, в которых не светилось ни одного огонька.

Сразу после полуночи мы остановились перед небольшой фермой. Мужчина распряг лошадь и ввел ее в сарай. Сняв с себя тулуп, он заботливо укрыл лошадь и поставил перед ней деревянное ведро с кормом.

– Никто не возмутится, что мы явились сюда? – спросил Сташек.

– Хозяева умерли. В сентябре немцы расстреляли их с самолета. Всех убили, а их сын не вернулся с войны. Расстреляли даже скот.

– Чертовы ублюдки, – выругался Сташек.

– Чтоб им всем гореть в аду, – поддержал его мужчина.

Спустя час мы опять были в дороге и к шести утра подъехали к предместьям Горлице.

– Дальше я вас уже не повезу: в городе остановят немцы, – объяснил наш провожатый. – Вы тоже лучше обойдите его стороной.

– Мы будем осторожны, – хором пообещали мы.

Небо очистилось, и появились звезды. Было довольно холодно, и снег скрипел под ногами. Мужчина протянул руку.

– Вам предстоит долгий путь. Бог в помощь и удачи, – сказал он.

Когда мы обменивались рукопожатиями, я почувствовал всю силу его натруженной крестьянской руки. Он зажал кнутовище между ног, чтобы освободить руки, и помог мне надеть рюкзак. Затем ласково похлопал лошадь, подправил упряжь и сел в сани.

– Бог в помощь! – крикнул я на прощание.

Натянув вожжи, он развернул сани в обратную сторону и скользнул в темноту.

Было еще темно, когда мы, обойдя стороной центр города, подошли к железнодорожной станции. Издалека услышали пыхтение локомотива, гудки и крики дорожных рабочих; какой-то состав переводили на запасный путь. Уже почти рассвело, когда мы увидели, что к нам приближается состав. Мы запрыгнули на товарную платформу, ползком обследовали ее. Основную часть платформы занимали кавалерийские повозки, рядом с ними высилась груда мешков и накрытое брезентом сено.

Аккуратно отогнув край брезента, мы удобно устроились в сене, спиной по ходу поезда, и закрыли брезент. Нам было тепло и уютно в нашем убежище, кроме того, мы могли видеть не только нашу платформу, но и следующий крытый товарный вагон.

– Почти как в вагоне первого класса, да, Стефан?

– Я бы сказал больше. Почти как в спальном вагоне, и мы будто бы едем в Закопане покататься на лыжах в выходной день.