Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон Страница 31

Это было больше в силу привычки, она не производила впечатления женщины, которая хлопочет о своей внешности. Тем не менее она была красива, но не так, как обычно говорят о женщинах в возрасте, которые якобы «хранят следы былой красоты». «Нет, сейчас она красивее, чем когда-либо в своей жизни», – думала Мария Магдалина.

Взгляд Марии из Назарета блуждал среди женщин, как будто она кого-то искала, пока не остановился на Марии Магдалине. Та подумала, что мать и сын похожи – те же чистые серые глаза, та же стать.

– Это ты та шлюха, с которой мой сын живет во грехе?

– Да. Но я не шлюха.

Несмотря на свою усталость, Мария из Назарета ощутила неприязнь, исходящую от окруживших Магдалину женщин. Она немного успокоилась и промолвила:

– Я хотела бы поговорить с тобой наедине.

– У нас есть комната на втором этаже. Приходи туда, когда поешь.

Сердце колотилось в груди, но Мария Магдалина спокойным шагом подошла к колодцу, чтобы развесить выстиранную одежду. Затем она так же спокойно поднялась в комнату, собрала посуду и свернула циновку. Повинуясь внезапному порыву, она сняла с головы платок и расчесала свои вызывающе светлые волосы. Когда она услышала шаги на лестнице, то вспомнила слова Иисуса: «Возлюби врагов своих», «…подставь вторую щеку». «Теперь, – подумала она, – я смогу проверить, научилась ли чему-нибудь у Него». Она была зла и переполнена гневом.

Она разложила на полу подушки и пригласила вошедшую женщину присесть. Они оказались друг напротив друга, и Мария Магдалина не опустила глаз под взглядом второй женщины.

– Я немного знаю о тебе. Ты была содержанкой римского трибуна в Тиверии, прежде чем встретила моего сына и совратила его. Ты будешь это отрицать?

Мария Магдалина внезапно успокоилась. Она тщательно обдумала свои слова, прежде чем произнести:

– Трибуну было далеко за восемьдесят, и он был наполовину парализован. До него дошли слухи о том, что я говорю на классической латыни. Поэтому я ежедневно читала ему длинные стихи из Энеиды. Вытирала его лоб и взбивала подушки. И держала его за руку, когда ему стало совсем плохо. А потом, к отчаянию моей приемной матери, по городу поползли злые слухи.

У Марии из Назарета был наготове презрительный ответ, но она его проглотила. Что-то во взгляде девчонки подсказывало ей, что та говорила правду. Тем не менее она сказала:

– Но ты помогала язычнику и врагу.

– Я утешала больного старика.

– Ты хочешь сказать, что делала эта из милосердия?

Голос был полон презрения, но Магдалина все так же спокойно продолжала:

– Все было не так просто. Ты сама знаешь, что практически никто в этой стране не осмелится сказать «нет» римскому офицеру. Вначале мне было страшно, но через некоторое время осталось лишь… сострадание.

В комнате воцарилось молчание, но уже через мгновение Мария продолжила:

– Если ты говоришь, что я совратила твоего сына, то плохо знаешь Его. Иисуса никто не может совратить, переубедить или обмануть.

Мария из Назарета спрятала лицо в складках плаща, и Магдалина поняла, что та плачет. Наконец женщина вымолвила:

– Ты права, я никогда его не знала, даже когда он был ребенком. Меня всегда пугало, что я не могла понять собственного сына.

Мария Магдалина сидела молча, выжидая. Вторая женщина неожиданно спросила:

– А ты понимаешь его?

– Нет. Этого никто не может. Он слишком велик для нас. И я принимаю это.

– Когда ты мать, сложно заставить себя так думать.

– Я понимаю.

– Ребенок – это ведь часть матери, ее плоть, ее мечты и… ее сознание. Ну а я родила чужака.

Магдалина нагнулась, взяла женщину за руки и сказала неожиданно торжественным голосом: – Ты рождена для великой судьбы, Мария из Назарета. Ты была избрана.

Лицо Марии преобразилось, взгляд устремился куда-то в прошлое. «Она вспоминает», – подумала Магдалина. Но глаза женщины закрылись, она не стала рассказывать, только обронила:

– Мне было пятнадцать.

Голос Иисуса в саду умолк, и Магдалина сказала:

– Пойдем, пойдем со мной, ты увидишь, что Он делает для больных и несчастных.

Они обе стояли рядом с Иисусом, когда тот заставил слепого прозреть, парализованного – встать и излечил прокаженную. Глядя на происходящее, Мария из Назарета побледнела и плотно сжала губы. «Словно сдерживает крик», – решила Магдалина.

День становился жарче, шел шестой час, когда толпы наконец рассеялись. Пораженные, из общей толпы выбрались оба Его брата. Но Иисус прежде подошел поздороваться с матерью.

– Вижу, вы подружились, – сказал Он, обращаясь к обеим женщинам, и мать ответила:

– Мы поняли друг друга. И я многое узнала.

Они вместе перекусили, мать, ее сыновья и Мария Магдалина. За столом было сказано немногое, словно каждый обдумывал произошедшее днем. Наконец Магдалина встала и сказала:

– Солнце высоко в небе, нам всем пора немного отдохнуть.

Мать обернулась к старшему сыну и увидела то же, что и Магдалина: Он устал.

Вечером у них состоялся еще один разговор, на этот раз в присутствии Марии Клеоповой, Иоанны жены управляющего Хузы, и Саломеи. Мария из Назарета рассказала, что слухи об Иисусе становятся все злее и злее. Однажды старый раввин разыскал ее в деревне, они пошли в мастерскую, и сыновья прервали работу, чтобы послушать. Тогда они узнали, что Синедрион, иудейский совет в Иерусалиме, отправил в Галилею книжников, чтобы устроить Иисусу проверку. Раввин добавил, что это было сделано по приказу самого Герода Агриппы, царя, на котором лежала ответственность за подавление всех мятежей против Рима.

Мария Клеопова громко вскрикнула:

– Даже ребенок поймет, что Иисус не мятежник!

– Как вам известно, царь позволил казнить Иоанна Крестителя. Молва гласит, что он вместе с моим сыном крестил мятежников в водах Иордана и что некоторые из учеников Иоанна в Галилее присоединились к Иисусу.

Среди женщин раздался тяжкий вздох – это было правдой. Им приходилось туго с учениками Иоанна – крепкими мужчинами с горящими глазами. Правдой было и то, что все больше и больше книжников приходило сюда и вступало в спор с Иисусом.

– Знал ли тот раввин, что именно книжники поведали Синедриону и Агриппе? – прошептала Магдалина.

Мария из Назарета зажмурилась, как будто хотела скрыть страх в своем взгляде.

– Да, – ответила она. – Они сказали, что мой сын – безумец, одержимый бесами, что он творит свои чудеса благодаря силе Вельзевула, что он настраивает сына против отца, дочь против матери, что он преступает закон, не чтит субботу и постоянно твердит о том, что грядет новое царство. Список его грехов растет.