Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии - Эжен Марен Страница 30

Провинностей, за которые устав предписывал полное отлучение, было много, и некоторые из них кажутся слишком легкими и едва ли достойными такого сурового наказания. Отлучение продолжалось целую неделю для монаха, который, не будучи болен, пренебрегал молитвой и изучением псалмов, который без уважения принимал замечания и упреки; который, получая приказы от своего настоятеля, ворчал или противоречил ему; который болтал без пользы или шутил; который не ограничивался ответом «да» или «нет» и добавлял к этому слову рассуждение; который сурово упрекает оступившегося брата за ошибку и радуется несчастью других; который легко сердится на другого брата и потом не просит у того прощения за то, что огорчил его; который не желает простить своего обидчика, кто упрямо продолжает обсуждать строки Святого Писания; кто имеет среди братьев друзей, которые ему ближе остальных, и не исправляется, несмотря на предупреждения; кто, сохраняя злобу против одного из братьев, не примиряется с ним во время причащения; кто знает, что другой брат хочет тайно выйти из монастыря, но не сообщает об этом игумену; также тот, кто говорит плохо о других или, услышав, что другой говорит такое, не мешает ему и не предупреждает настоятеля; кто ходит в тюрьму без разрешения; кто отдает что-нибудь за пределы монастыря или получает что-то оттуда; кто проявляет недовольство, когда его будят для богослужения или чтения; кто, находясь в больнице, меняет себе белье без разрешения санитара; кто пишет или получает письма, поскольку это имеет право делать только настоятель.

А вот за какие проступки «Епитимии» святого Василия предписывали лишение благословения. Если старший по спальне обнаруживал, что кто-то в ней шумит или болтает, но не отгонял его от остальных, он сам лишался благословения. Лишался его и монах, который приносил к столу что-то для себя или для другого, который работал без клобука, который разговаривал без разрешения с посторонним или с другим монахом, который забирал у другого брата или прятал от другого брата какую-то вещь, который не получал благословение в свою очередь, который без разрешения вмешивался в работу другого, который что-то обменивал или дарил, который в день «просфоры» уходил от братьев, хотя его настоятель советовал остаться, который самоуверенно рассуждает о Писании. Так же наказывали монаха, который стирал свою или чужую одежду против воли настоятеля; терял какую-то вещь и, не найдя ее, не сообщал о потере настоятелю; если препятствовал другому брату служить в его очередь; если по его вине другой монах не получал благословения; если его застали за разговором в дверях перед спальнями, за шутками или бесполезной болтовней, если он беседовал с другими в саду, спал там или повторял там псалмы; если он без разрешения входил в будку привратника; если беседовал с посторонними. Простой монах также не должен был создавать неприятностей игумену из-за распорядка дневных работ (исключением были келарь и архигебдомадарий); не вовремя заходить в кухню или в кладовую; заходить в больницу после утреннего посещения или задерживаться в ней без причины; таким же образом наказывали того, кто, назначенный ухаживать за больными, приносил им что-нибудь против воли санитара, и больного, который заменял какую-то вещь на другую, и, наконец, того, кто посылал кому-то или получал мелкие подарки тайно от настоятеля.

Монаха, который не был в трапезной и не объяснил причину своего отсутствия, приговаривали к посту; того, кто пренебрегал молитвой, наказывали тоже постом или, как читатель уже знает, отделением от общины. Того, кто после причащения уходил со службы раньше, чем все получали благословение, и того, кто шутил за столом, приговаривали есть отдельно от остальных. Тот, кто отсутствовал во время чтения «Отче наш» перед сном, должен был продолжать молиться, пока не лягут все. Тот, кто вставал из-за стола против воли игумена, должен был молиться до часа вечерни.

Монахи, впадавшие в плотский грех, приговаривались к покаянию на пятнадцать лет так же, как прелюбодеи.

Но кроме этих сводов наказаний, составленных святым Василием, «этим ярким светом для всего мира», греки имели и много других подобных перечней, составленных в соответствии с потребностями того или иного момента соборами и многими «Отцами Церкви и многими другими святыми и блаженными мужами».

Святой Василий первым подал пример смягчения наказаний для обычных христиан, которые искупали свои грехи добрыми делами. После него святой Иоанн Златоуст, святой Ефрем, Иоанн Постник, святой Никифор, а еще позже Николай Грамматик, все трое – константинопольские патриархи, а также знаменитый игумен Феодор Студит увеличивали или уменьшали суровость епитимий для монахов, определили наказания для многих случаев, которые святой Василий оставил на усмотрение настоятеля, разработали кодекс монашеской дисциплины, уточнив, какое наказание следует за каждую провинность, и, наконец, отменили некоторые епитимии и ввели другие.

Ни в одном из этих положений о епитимиях мы не встретим наказание лишением благословения: оно уступило место новым наказаниям, которые часто применялись в более поздних канонах: стоянию на коленях и лишению всей пищи, кроме хлеба и воды.

Но какими бы ни были вид и тяжесть наказания, в течение столетий провинности были одни и те же. Святой Василий так хорошо знал слабость человека и знал, какие оплошности и проступки совершают монахи во все времена, что его кодекс наказаний был основой и образцом для всех последующих.

У святого Иоанна Златоуста его каноны, касающиеся монахов, выглядят так, словно взяты из типикона какого-то монастыря. В них яснее, чем у святого Василия, сказано о различных прегрешениях против плоти, об обстоятельствах, которые к ним приводят, и о том, какие грехи заслуживают одинакового наказания. Монахов, носящих великую одежду, наказывают иначе, чем носящих только малую. Впервые появляются специальные наказания для монахов, плохо исполняющих свои обязанности. Канонарх, который небрежно относится к исполнению псалмов и из-за лени укорачивает богослужение, должен был провести пять дней на хлебе и воде и пятьдесят раз преклонить колени. Если он не соблюдал точно предписанное время, если не заботился о книгах, если забывал день памяти какого-нибудь святого, он проводил на хлебе и воде пятьдесят дней. Если повар выполнял какую-то часть своей работы небрежно, без веры в Бога и страха перед Ним, его лишали вина. Если же он оставлял ненакрытым какой-нибудь из доверенных ему сосудов или оставлял их ненаполненными, его сажали на хлеб и воду.

В этих сборниках епитимий видна тенденция к усилению наказаний, и похоже, что она очень заметна. Почти всегда за проступок назначены сразу несколько наказаний. Например, монаха, который ударил другого монаха, отделяли от общины на сорок дней и сажали на хлеб и воду. Того, кто за столом шутил или выражал недовольство поданными кушаньями, заставляли сначала есть отдельно, потом читать 50-й псалом, стоять в трапезной и пятьдесят раз встать на колени. Сохранились все наказания, введенные святым Василием, кроме лишения благословения, и к ним были добавлены стол кающихся в трапезной, частые коленопреклонения и пост на хлебе и воде.

В конце VI века другой константинопольский патриарх, Иоанн Постник, тоже написал руководство по наказаниям для монахинь и монахов. Но он довел до крайних пределов ту снисходительность к мирянам, которую начал проявлять еще святой Василий. Иоанн значительно сократил сроки покаяний за тяжелые грехи. Под тем предлогом, что святой Василий не установил точно длительность поста или всенощного бдения в наказание за такие грехи, он сократил срок наказания за прелюбодеяние для девиц, давших обет невинности. Теперь оно продолжалось год, если виновная, кроме нарушенного обета, соблюдала обет воздержания от вина, два – если воздерживалась от вина и масла (растительного), три, четыре или пять лет – если соблюдала обет не есть ни рыбы, ни яиц, ни сыра. Можно также предположить, что введенные этим патриархом смягчения именно тем, что были слишком велики, сыграли большую роль в общем ослаблении монашеской дисциплины в Константинополе.