Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Юрий Фельштинский Страница 27

Историк И. Дойчер с полным основанием отмечает, что режим в царских тюрьмах и местах ссылки был «смесью грубости и «либеральной» неэффективности» ^[198]. Именно эта «неэффективность» и безразличие жандармов, прикрываемые внешней суровостью, позволяли ссыльнопоселенцам сравнительно легко становиться беглецами, причём в большинстве случаев успешными. На крестьянской телеге Лев отправился вместе с некой Е.Г., «переводчицей Маркса», инициалы которой по каким-то непонятным причинам в воспоминаниях Троцкий не раскрывает. Может быть, эта переводчица в конце 20-х гг. занимала какой-нибудь пост в СССР и Троцкий не хотел её компрометировать. Крестьянин, вёзший беглецов и получивший за это соответствующую мзду, ночью укрыл их сеном и рогожей. Дважды в пути сменяли лошадей. Не доезжая Иркутска, попутчики расстались. Лев благополучно добрался до города, местные марксисты передали ему подлинный бланк паспорта, куда оставалось только вписать фамилию и имя. Подержав в руках паспорт, Лев вспомнил фамилию старшего надзирателя Одесской тюрьмы — Троцкого, человека, имевшего величественную фигуру, опиравшегося на длинную саблю, считавшего себя в тюрьме царьком и «орлиным взором» осматривавшего «свои владения» ^[199]. Скорее всего, просто из мальчишеского озорства Лев вписал в паспорт именно эту фамилию, ни в малейшей степени не предполагая, что она станет его главным и постоянным псевдонимом на всю жизнь, что именно под этой фамилией он войдёт в историю. С осени 1902 г. Бронштейна более не существовало. Вместо него на свет появился Лев Давидович Троцкий.

Иркутские друзья помогли новоиспечённому Троцкому погрузиться в вагон поезда дальнего следования, снабдили его более или менее приличной одеждой, бельём, галстуком «и прочими атрибутами цивилизации». «Я ехал по сибирской линии на запад, — вспоминал Троцкий. — Вокзальные жандармы равнодушно пропускали меня мимо себя. Рослые сибирячки выносили на станцию жареных кур и поросят, молоко в бутылках, горы печёного хлеба. Каждая станция походила на выставку сибирского изобилия. На всём протяжении пути весь вагон пил чай, заедая дешёвыми сибирскими пышками».

Лев наслаждался не только чаем с пышками, но и «Илиадой» Гомера в переводе Н.И. Гнедича. «Я читал гекзаметры и мечтал о загранице. В побеге не оказалось ничего романтического: он целиком растворился в потоке чаепития» ^[200].

Троцкий сделал остановку в Самаре, где находился своего рода «внутренний штаб» «Искры» во главе с инженером Глебом Максимилиановичем Кржижановским. Последнему были знакомы публикации Бронштейна в «Восточном обозрении», и он несколько насмешливо присвоил ему новую подпольную кличку — Перо. По поручению самарской организации Перо посетил Харьков, Полтаву и Киев, где пытался установить связь с тамошними социал-демократами или же создать соответствующие организации. Результаты поездки были плачевными. В Харькове он никого не обнаружил по тому адресу, который у него был. В Полтаве «наткнулся на областной патриотизм», про Киев Троцкий даже сообщать ничего не стал ^[201].

Ленин торопил его ехать за границу ^[202]. Бойкий и резкий стиль статей, вышедших из-под пера Пера, предположение, что Троцкий станет верным клевретом Ленина во время подготовки к партийному съезду, видимо, побуждали его к встрече. Сам Лев крайне тяготился провинциальной организационной деятельностью и стремился вырваться за рубеж. Получив билет до пограничной станции, скудную сумму денег на дорогу до Вены и не очень хорошо изготовленные фальшивые документы, Троцкий выехал в Каменец-Подольский, а оттуда, с помощью местных контрабандистов, благополучно перешёл венгерскую границу и поездом отправился в Вену. На последней пограничной станции полицейский попросил у Льва паспорт, чем сильно напугал молодого конспиратора. Но фальшивый паспорт был найден в полном порядке и равнодушно возвращён хозяину.

Каменец-Подольский был известным пунктом контрабанды; цена проводнику за перевод через границу была установлена в 11 рублей. Правда, учитывая, что Троцкий вёз большой груз литературы, который частично нёс провожатый, а также то, что часть пути, по болоту, контрабандист нёс Троцкого на спине, Лев дал ему за услуги 25 рублей, чем тот был несказанно доволен. По дороге проводник «утешал» Льва рассказами о том, какие именно страсти могут произойти, если их обнаружат, и что недавно на пограничном мосту был застрелен человек, пытавшийся пронести коммерческую контрабанду. Всё, однако, обошлось благополучно. По ту сторону границы Троцкий сел в вагон поезда, отправлявшегося в Вену, и, сэкономив полученные деньги, проехал до австрийской столицы «зайцем» ^[203].

Завершился первый этап революционной деятельности Льва Бронштейна. На историческую арену выходил Лев Троцкий, которому очень скоро, несмотря на весьма молодой возраст, доведётся стать одной из наиболее ярких и противоречивых фигур в российской социал-демократии, в советско-большевистской тоталитарной системе и в мировом коммунистическом движении.