Маркиз де Сад. Великий распутник - Сергей Нечаев Страница 24
Маркиз де Сад. Великий распутник - Сергей Нечаев читать онлайн бесплатно
На следующий день, когда все было подготовлено для нападения, революционный комитет послал своих представителей к Бастилии с предложением открыть ворота и сдаться.
Ироничный Шатобриан описывает события у Бастилии следующим образом:
"Это наступление на крепость, обороняемую несколькими инвалидами да боязливым комендантом, происходило на моих глазах: если бы ворота не отперли, народ никогда не ворвался бы в нее".
Гарнизон крепости действительно состоял из 82 инвалидов и 32 швейцарцев при 13 пушках. После отрицательного ответа коменданта маркиза де Лонэ на сделанное ему предложение о добровольной сдаче, народ около часу дня двинулся вперед. Легко проникнув на первый наружный двор, разрубив топорами цепи разводного моста, он ринулся во второй двор, где помещались квартиры коменданта и службы.
Маркиз де Лонэ, отлично зная, что ему нечего рассчитывать на помощь из Версаля, решил взорвать крепость. Но в то самое время, когда он с зажженным фитилем в руках хотел спуститься в пороховой погреб, два унтер-офицера, Беккар и Ферран, бросились на него и, отняв фитиль, заставили созвать военный совет. Почти единогласно было постановлено сдаться. Был поднят белый флаг, и несколько минут спустя, но опущенному подъемному мосту огромная толпа восставших проникла во внутренний двор крепости.
Тут дело не обошлось без зверств: несколько офицеров и солдат были сразу же повешены. Что касается маркиза де Лонэ, то его повели в Ратушу. Дальнейшие события описывает историк Томас Карлейл:
"Его ведут сквозь крики и проклятия, сквозь толчки и давку и, наконец, сквозь удары!.. Несчастный де Лонэ! Он никогда не войдет в Ратушу, туда будет внесена только его окровавленная коса, поднятая в окровавленной руке, ее внесут как символ победы. Истекающее кровью тело лежит на ступенях, а голову носят по улицам, насаженную на пику. Омерзительное зрелище!"
Таким образом, ненавистная Бастилия пала под ударами "восставшего народа", глазам которого представилось удивительное зрелище — всего семь находившихся там заключенных, этих несчастных жертв "кровавого деспотизма короля". На самом деле, все они были государственными преступниками, все проходили по уголовным делам. Среди них были четыре фальшивомонетчика, два сумасшедших, и один граф, брошенный в тюрьму по настоянию его семьи. Остальные камеры пустовали. Впрочем, парижская чернь вовсе и не собиралась никого освобождать. Восставшие хотели поживиться неплохими продовольственными запасами крепости, что они успешно и сделали. На заключенных же они вообще набрели случайно.
Тем не менее революционный комитет поспешил уведомить Национальное собрание об этом "подвиге народа".
Бастилия 14 июля 1789 года. Гравюра XVIII в.
Совершенно очевидно, что план состоял в "штурме" Бастилии не с целью освобождения сотен "репрессированных политических заключенных", якобы содержавшихся там, а с целью захвата необходимого для начала революции оружия.
Так называемый "штурм" Бастилии 14 июля 1789 года стал началом Великой французской революции.
Почему так называемый? Да потому, что никакого штурма, по сути, и не было. Да и "зловещей тюрьмы" в Бастилии тоже, по сути, не было. В действительности это было довольно роскошное заведение: с окнами во всех камерах, мебелью, печками или каминами для обогрева. Немногочисленным заключенным, как мы теперь знаем, разрешалось читать книги, играть на различных музыкальных инструментах, рисовать и даже ненадолго покидать застенки. Питание было неплохим, и его всегда хватало.
При этом революционные агитаторы умышленно распаляли страсти, утверждая, что подвалы Бастилии полны громадных крыс и ядовитых змей, что там годами страдают закованные в цепи политические заключенные, что там есть камеры для пыток и т. д. и т. п. Разумеется, все это было чистой воды вымыслом.
Но даже несмотря на это, "штурм" прошел почти незаметно: из восьмисот тысяч парижан всего лишь около тысячи принимали в нем хоть какое-то участие. Никто из них практически ничем не рисковал: король дал распоряжение войскам ни в коем случае не стрелять в народ и не проливать кровь. То, что происходило после "великой победы", весьма красочно описывает все тот же Шатобриан:
"Покорители Бастилии, счастливые пьяницы, кабацкие герои, разъезжали в фиакрах; проститутки и санкюлоты, дорвавшиеся до власти, составляли их свиту, а прохожие с боязливым почтением снимали шляпы перед этими триумфаторами, иные из которых падали с ног от усталости, не в силах снести свалившийся на них почет".
Отметим также, что при "взятии" Бастилии бывшая комната маркиза де Сада была подвергнута разграблению, причем многие его бумаги оказались выброшены или уничтожены.
16 марта 1790 года во Франции декретом Учредительного собрания были отменены так называемые "летр-де-каше" (lettre de cachet), то есть ордеры о внесудебном аресте того или иного человека на основании одного письма с королевской печатью. Их особенностью было то, что в уже составленных документах оставлялось свободное место, куда можно было вписать имя и фамилию любого "неугодного" человека.
После этого многие французы, оказавшиеся за решеткой, вышли на свободу. Вместе с ними 29 марта освободился из Шарантона и маркиз де Сад.
Кстати, позднее были найдены интересные документы — протоколы о заключенных, составленные в алфавитном порядке. В протоколе о маркизе де Саде было сказано:
"Маркиз де Сад, сорока восьми лет, прибыл 4 июля по приказу короля, подписанному накануне. Препровожден в упомянутый день из Бастилии за дурное поведение. Семейство платит за его содержание".
А 22 апреля 1790 года наш герой написал своей тетушке Габриэлле-Элеоноре де Сад письмо следующего содержания:
"Моя дорогая тетя, <…> я бы пренебрег своими самыми заветными и святыми обязанностями, если бы не уведомил вас, что я только что снова обрел свободу; все, что мне нужно для того, чтобы чаша моего счастия была полна, это приехать и обнять вас, что я, несомненно, и сделал бы, если бы меня не задерживали здесь настоятельные срочные дела.
Только лишь в ваших объятиях, моя дорогая и милая тетушка, я могу излить ужасные печали, жертвой которых я являюсь день и ночь напролет в руках семейства де Монтрёй; если бы они связали себя родственными узами с сыном ломового извозчика, то и тогда не стали бы обращаться с ним в такой ужасной и унизительной манере. Я поступил с ними несправедливо, это верно, но семнадцать лет несчастий, тринадцать из которых я последовательно провел в двух самых ужасных тюрьмах в королевстве <…> тюрьмах, в которых меня заставили выстрадать все вообразимые мучения, — разве это средоточение пыток и притеснений не более чем компенсирует мои проступки <…> проступки, в которых они более виновны, чем я <…>? Я уверяю вас, что эти люди — чудовища, моя дорогая тетушка, и величайшее несчастье моей жизни состоит в том, что я с ними связался; женившись на одной из представительниц этой семьи, я приобрел целый выводок обанкротившихся двоюродных братьев, несколько мелочных торговцев, пару родственников, окончивших жизнь на виселице, и все это без всякой защиты, без единого друга, не говоря уже о честной душе. Теперь, когда они не могут держать меня в тюрьме, эти мошенники, сговорившись, трудятся над тем, чтобы полностью меня сгубить, — они делают все от себя зависящее, чтобы развести меня с моей женой, и, поскольку в ранние дни моего брака они поощряли меня использовать ее приданое, теперь мне придется возвращать эти деньги обратно, что приведет меня к полному краху. У меня едва хватает на жизнь, и я, который женился лишь для того, чтобы иметь уверенность в том, что мой дом будет полон в старости, теперь я потерял все, покинут и одинок, доведен до такой же печальной участи, которая была уготована моему отцу на закате его дней, и оказался в той самой ситуации, которой более всего страшился.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments