Мистические культы Средневековья и Ренессанса - Владимир Ткаченко-Гильдебрандт Страница 23

В истории Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона мы имеем выразительный и уникальный пример вживления одного вероисповедания в тело другого и существование параллельной крипторелигии, совершенно противоположной официальному культу и направленной, в конечном счете, на его разрушение, о чем точно высказался авторитетный масонский писатель Альберт Пайк. Если основные массы рыцарей и сержантов ордена формально придерживались римского католицизма или скорее иоаннитско-католического двоеверия (ибо все члены ордена в той или иной мере втайне проходили иоаннитские посвящения, которые, в действительности, являлись церемониями приобщения к секретному учению), то внутренний круг, управлявший организацией и стоявший за тайными капитулами и великими магистрами, зачастую делавшимися его марионетками, исповедовал иоаннитскую гностическую доктрину в своей чистоте: в противном случае, посвятительные практики оказались бы ненужными или отмерли бы задолго до упразднения ордена. Особо отметим, что феномен этой крипторелигии возник до марранства (тайного иудаизма так называемых новых христиан) на Пиренейском полуострове и криптохристианства на территории Османской империи. Манихейство в любых своих видах и манифестациях, часто находившее приют в религиозных конгрегациях Запада и Востока Европы, не относится к данной категории, поскольку представляется реформированным и христианизированным иоаннизмом и рассматривается большинством специалистов, наряду с гностицизмом, в качестве синкретической, но все же христианской ереси. Другое дело, что Орден Храма тайно и тесно сотрудничал с манихеями Средневековья, альбигойцами и катарами Юга Франции, и содействовал им, поскольку обе духовно-религиозных ветви принадлежали одной иоаннитско-мандейской традиции, от которой некогда отпочковались, хотя гностики-катары оставались в маргинальной христианской плоскости, тогда как гностики-тамплиеры представляли собой собственную иоанническую крипто-религию с режимом тоталитарной секты, скрывая ее под формой римско-католической воинской конгрегации. Вот почему сотрудничество еретиков Юга Франции с тамплиерами строилось скорее не на доктринальной основе, а на вопросах совместного выживания и взаимопомощи в условиях усиления централизации капетингской монархии и инквизиционных мероприятий, направляемых на борьбу с духовными диссидентами.

Теперь мы можем подвести определенные итоги нашего исследования. Создание Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона было инспирировано иоаннитско-мандейским патриархом Феоклетом в Иерусалиме в 1118 году как ответ на казнь в том же году в Константинополе главы богомилов Византии монаха-расстриги Василия. Поскольку гностическая доктрина иоаннизма первична по отношению к манихейству (христианизированному мандеизму) и является как бы его прообразующей матрицей, постольку мандеи всегда видели в манихеях инструмент своего влияния и последующего возможного прозелитизма в христианских странах: этим же объясняется плодотворное сотрудничество тамплиеров, как носителей чистого иоаннизма, с альбигойцами и катарами, представителями реформированного мандеизма. Кощунственные посвятительные ритуалы, использовавшиеся в Ордене Храма для приема неофитов, имеют восточное происхождение и, вероятнее всего, повторяют собой обряд перехода из христианства в мандеизм с отречением от Иисуса Христа как лжемессии. «Небесный Христос» тамплиеров – это воплощенный Гнозис и Царь-Священник Манда д'Хайе, эманация крещенного Иоанном бога-младенца, не имеющая отношения к Иисусу Христу. Впрочем, современный отечественный исследователь гностицизма Дмитрий Алексеев считает, что исторический образ Иисуса Назорея распался у мандеев на образы Манда д'Хайе, небесного посланца Анош-Утры (Еноха; Бар Анаша по-арамейски – Сын Человеческий) и «церковного Иисуса», иудейского Мессии, сына «злого бога» или «бога зла» Адонаи и, следовательно, лжемессии ^[34]. И в этой связи, тамплиерский ритуал отречения от Иисуса Христа имел смысл только с точки зрения религии или перехода из одного вероисповедания в другое (рассматривать его в качестве испытания или театрализованного действа, что делали некоторые авторы, абсурдно и нелогично). Надламывая психику неофитов в кощунственных посвящениях, вожди ордена фактически добивались состояния двоеверия в среде рыцарей и сержантов при формальном соблюдении всеми норм римского католицизма, тогда как внутренний Храм исповедовал чистую гностическую доктрину иоаннизма. Печать внутреннего Храма (Secretum Templi), сохранившаяся как печать орденского сановника Андре де Колюра, являвшегося прецептором домов Храма во Франции («domorum Templi in Francia preceptor»), несет на себе иоанническую символику: на ней изображено гностическое божество Абраксас с петушиной головой (петух есть также символ Святого Иоанна Крестителя, встречавшийся уже у средневековых масонов), обозначающего Анош Утру (эон Енох), пролившего свое семя в Иордан, откуда пили воду еврейки, которые, затем забеременев, родили 365 священников (один из них Иахиа, поскольку его мать Иношвей тоже пила воду, впоследствии крестивший всех мужчин, родившихся от семени Иордана и сделавшихся священнослужителями). Инициалы IAH на тамплиерской печати с Абраксасом, на наш взгляд, выражают не египетский молитвенный возглас Jah, превратившийся в Элевсинских мистериях в имя солнечного божества, а иоаннитскую веру и иоаннитский гнозис рыцарей. Справа от Абраксаса в полукруге находятся семь звезд или семь главных эонов мандейской религии (или «семь домов» восточных приверженцев храмов). Вместе с Абраксасом они образуют священную гностическую огдоаду. Кроме конкретного понимания 365 священников, родившихся от евреек и пролитого в Иордан семени Анош Утры, под этим числом необходимо понимать 365 эманаций, на которые разделена Вселенная, и их сумма является каббалистическим Великим Отцом или Абраксасом. Что касается бафометических голов или фигур, использовавшихся тамплиерами для отправления своего культа, то они, как выясняется, вавилонского происхождения, и выполняли роль магических ретрансляторов во время тамплиерского церемониала (об их сакральном значении мы рассказали выше). Эти фигуры нельзя путать с изображением иоаннитско-мандейского демиурга Птахиля-Люцифера, скульптурами которого храмовники украшали снаружи свои церкви и общежительные дома: благодаря Элифасу Леви демиурга смешали с Бафометом, что стало чудовищной ошибкой, крайне отрицательно сказавшейся на судьбах европейского оккультизма. Всем известное изображение Птахиля-Люцифера, пришедшее к нам из книги Элифаса Леви «Догмы и ритуалы высшей магии», имеет также вавилонское происхождение и повторяет в концептуальных чертах знаменитое изваяние шумерско-аккадийского повелителя демонов ветров Пазузу, сына бога Ханби. Ритуальные веревочные пояса тамплиеров, изготавливавшиеся из белой шерсти и, прежде чем попасть к неофиту, обвязываемые вокруг бафометических голов, назывались «поясами Иоанна» и соответствовали «химьяне», такому же атрибуту для периодического обряда крещения у мандеев. Поскольку тамплиеры не имели возможности время от времени в соответствии с культовыми правилами исполнять мандейское крещение в проточных водах, то на их церемониях при помощи бафометических голов происходила аллегория мандейского ритуала или «крещение мудростью», как переводится с греческого сам термин Бафомет, а посредством своих поясов рыцари обладали в определенном смысле и бафометическим причастием. Символом дуалистической доктрины ордена представляется и войсковое знамя тамплиеров босеан, состоявшее из двух равных полос (сверху – черной; снизу – белой), поперечных древку. Изначально и щиты тамплиеров были черно-белыми, повторяющими их знамя. Изображение двух рыцарей (одного поклоняющегося Христу, другого – Люциферу: так гласит орденское предание, приведенное Миньяром) на одном коне на печати сообщества, по нашему мнению, может аналогично говорить о дуализме, которого придерживался внутренний Храм. И если появилась среди братьев партия, почитавшая демиурга Птахиля-Люцифера, существование которой доказывает Луазелёр, то произошло это потому, что, основываясь на иоаннитско-мандейском мировоззрении, тамплиеры верили в возможность покаяния Люцифера и будущий Апокатастасис: полное восстановление всех вещей. Учителя тамплиеров мандеи из века век славились своим ювелирным искусством и считались весьма состоятельными людьми, поскольку в этом этноконфессиональном сообществе большинство составляли золотых и серебряных дел мастера. За неимением объективных сведений мы можем только предположить, что последующее богатство Ордена Храма связано некоторым образом с мандеями: не исключено, что мандеи обучили тамплиеров определенной восточной методике обращения золота и серебра, вылившейся затем в создание тамплиерами современной банковской системы. И в этом нет ничего удивительного. Английский исследователь Тобиас Чартон в своей книге «Золотые строители» (2002 год) утверждает, что в IX–XII веках иоанниты-мандеи являлись самыми образованными людьми в Европе и на Среднем Востоке. То, что мы считаем сегодня средневековой арабо-мусульманской наукой, на самом деле была наукой мандеев или сабиев, включая астрономию, алхимию, медицину и архитектуру, проникшую в Европу через арабов и отчасти тамплиеров. Тобиас Чартон полагает, что благодаря мандеям, которых привозили с собой под видом арабов тамплиеры, появился стиль готической архитектуры в Европе. По его мнению, мандеи оказали сильное влияние на Вольфрама фон Эшенбаха и его поэму «Парцифаль», а сама тема Святого Грааля герметического и иоаннитского происхождения, поскольку содержит аллюзию на образ крестильной чаши или баптистерий, что у нас одинаково ассоциируется с Бафометом или крещением мудростью. Символическая связь Бафомета со Святым Граалем теперь вполне очевидна и не представляется нам досужим вымыслом. О загадочной сакральной чаше написаны тысячи страниц, но вряд ли в них вы обнаружите, что Святой Грааль тамплиеров это тот же самый Бафомет, вернее Бафомет в своем медиумическом и магическом воздействии сообщающий адепту крещение мудростью не в темных безднах проточных вод, а в тонких люциферических энергиях творения, что, вероятно, является аналогией знаменитого огненного крещения, прообраз которого нам дан Творцом в Его Неопалимой Купине. Но в великих символах, наряду с глубокой метафизикой, кроется и великий соблазн, и он, однажды пробудившись, окончательно погубил тамплиеров, слишком рьяно пожелавших с помощью них познать все страшные тайны земли, неба и всего мироздания, заключающиеся в Боге, Его Логосе и Сыне, а также в первом сотворенном Ангеле Деннице, с чьей помощью творился видимый мир и, по сути, благодаря ему отражающий свою загадочную феноменологию. Этот яркий, но отраженный свет ввел в заблуждение тамплиеров, завлекая холодным свечением интеллекта падшего первенствующего Нефилима. Добавим, что тамплиеры, исповедуя гностический иоаннизм, уходящий своими корнями в назорейский гнозис и ессейство I века н. э., отправляя свои кощунственные ритуалы и отрекаясь от Сына, прервали свою связь с источником света и несотворенным Люцифером – Иисусом Христом, и исходящем от Отца через Него Святым Духом. Следовательно, в общем смысле их участь была предрешена уже с момента основания ордена, предпринятого иоаннитами-мандеями для тайного распространения своей еретической доктрины в странах христианского Запада.