Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская Страница 14

За свой труд автор получил от благодарной газеты 20 левов, кои и прогулял в портовом кафе вместе с Милой и приглашенной четой «Дятловых». Как оказалось, сразу после ужина «Дятловы» отправились на доклад к руководителю туристической группы, представлявшемуся группе артистом кукольного театра…

Невинное выступление в дружественной иностранной прессе получило неожиданный резонанс. Первым делом по возвращении в Москву журналиста вызвали для беседы в партийное бюро «Огонька». Надо заметить, что в те времена любая организация имела партийную ячейку внутри самой себя, и голос парторга часто звучал громче голоса разума. Парторг «Огонька», энергичная дама, которую Феликс по ассоциации с героиней песни Александра Галича мысленно называл «гражданкой Парамоновой», сурово начала:

– Ну что, дождались, товарищ Медведев?

– Чего дождался? – решил уточнить вызванный.

– Сами знаете, – отрезала «товарищ Парамонова». – Вы хоть понимаете, что натворили?

– А что я натворил? – искренне удивился Феликс.

– И вы меня спрашиваете?!. Дураком прикидываетесь?!. – возмутилась парторг, закипая от бешенства.

Неинформативно-вопросительный диалог перешел в запредельно-эмоциональный монолог, из которого Феликс узнал, что своим несанкционированным сотрудничеством с печатным органом иностранной державы он нанес колоссальный ущерб имиджу СССР, авторитету советских писателей и государственных деятелей, а также опозорил высокое звание работника печати. Когда дама утомилась, подключились деятели калибром помельче. Они долго упражнялись в предположениях относительно размытых нравственных принципов Феликса Медведева, идущих вразрез с моральным обликом строителя коммунизма.

Наконец партийцы выдохлись и посмотрели на «закоперщицу». «Товарищ Парамонова» не отрывала колючего взгляда от грешника, ожидая слов покаяния. Но никакого публичного аутодафе и посыпания неразумной головы пеплом не случилось. Феликс сидел, еле сдерживая ярость, и метал ответные «молнии». Обдумав создавшееся положение, он пришел к выводу, что своей статьей в болгарской газете он не только не нанес урона советскому строю, но и дал дополнительную рекламу Шолохову и Брежневу, за что имеет право рассчитывать как минимум на денежную премию. К тому же Феликс вспомнил, как поработал на реноме Леонида Ильича по заданию редакции, написав к 70-летию генсека статью с поэтическим названием «Наука жизни». Правда, выполняя волю Софронова, Феликс сочинил материал вместо писателя Вадима Кожевникова, автора популярного романа «Щит и меч». На даче в Переделкино Кожевников прочитал статью, под которой будет стоять его подпись, одобрил ее и передал журналисту самолично исписанный листок бумаги, на котором указал все свои регалии: и депутат Верховного Совета СССР, и член ЦК КПСС, и лауреат всяческих премий, и прочая, и прочая… Кстати, фанатичный собиратель автографов, Феликс до сих пор хранит этот листок-реликвию. Позже журналисту передали, что Леонид Ильич задумал четвертую книгу мемуаров, которую собирается назвать «Наука жизни». «Так я вообще молодец!» – окончательно решил Феликс, перебрав в памяти детали того двусмысленного мероприятия.

Певчей птички коммунизма из активиста «Сталинской смены» все же не получилось

Парторг и журналист обменялись холодными взглядами, из чего стало очевидно – ни одна из сторон не собирается сдаваться. Результатом заседания явился выговор за нарушение журналисткой этики и неприглядное поведение гражданина СССР за рубежом. Увлекшись экзекуцией, бюро постановило не только расследовать все обстоятельства инцидента, но и поднять вопрос об увольнении Феликса Медведева из «Огонька». Кровожадно облизнув пересохшие от праведного гнева губы, парторг завершила заседание и победно посмотрела на Феликса.

Возмущенный несправедливым «приговором», Феликс немедленно отправился к главному редактору. Софронову не улыбалось терять одного из своих активных журналистов, но и портить отношения с влиятельной «гражданкой Парамоновой», кстати, родственницей заведующего отделом культуры ЦК КПСС, абсолютно не хотелось. Тем не менее, он нашел тайный способ сломить сопротивление парторга. В итоге чтобы предотвратить моральное разложение советского журналиста, Феликса лишили «права выезда в Болгарию», а равно и в другие влиятельные иностранные державы. «Страшный» приговор нисколько не напугал Феликса. «Не очень-то и хотелось», – подумал он, довольный поворотом событий.

Зашоренная партийная дама не смогла бы даже предположить, что непокорный журналист буквально через несколько лет облетит весь мир, будет беседовать с влиятельными мировыми политиками, известными писателями, советскими диссидентами и потомками великих князей в Париже, Мюнхене, Лондоне, Риме и Нью-Йорке, не испрашивая ничьего дозволения и вспоминая эпизод с запретом на въезд в Болгарию как комический куплет.