Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин Страница 13

Сельская территория поместья обычно делилась на две части. Одну составляли земли, обрабатываемые рабами непосредственно под руководством управляющего — виллика или актора. Однако при больших размерах имений, некоторые из которых превышали 1000 га, ^[21] организовать весь труд таким образом было невозможно. Поэтому другую часть делили на сравнительно мелкие участки, которые обрабатывали колону, платившие оброк, и рабы, посаженные на пекулий. В пекулий могли отдаваться также мастерские и стада. В ряде случаев пастухами были и колоны. Можно думать, что в латифундиях, хозяева которых отсутствовали, доля колонов была большей, чем там, где собственник сам занимался хозяйством.

В Испании, как и во всей Римской империи этого времени, положение рабов несколько улучшилось. Многие, получая пекулий, приобретали тем самым возможность более свободно распоряжаться своим трудом. Определенное влияние на некоторое смягчение условий рабства оказало распространение христианства. Положение же колонов ухудшилось. Если раньше они были свободными арендаторами, то теперь они прикрепляются к земле и, начиная с IV в., уже не считаются свободными людьми, принадлежа, правда, не к личности господина, а к земле, которую они обрабатывают, становясь «рабами земли». В эту эпоху отпущенники, ранее сохранявшие со своими бывшими хозяевами, которые становились их патронами, лишь моральные и духовные и иногда политические связи, теперь должны нести и вполне материальные обязательства, в том числе обрабатывать выделенные им в имении земельные участки. Наделе положение различных слоев сельского населения, несмотря на сохранение юридических различий, сближается.

Взаимоотношения магнатов и колонов определялись не только чисто экономическими факторами. Латифундисты осуществляли над своими колонами патроциний (patrocinium), т. е. «покровительствовали» им. Это «покровительство» заключалось прежде всего в том, что магнат защищал своих колонов от всяких посягательств на них и их имущество, причем не только и не столько от внешних врагов или разбойников, сколько от государственных чиновников. Колоны отдавали владельцу земли значительную часть плодов своего труда, но зато тот платил за них налоги и не допускал привлечения их к различным государственным повинностям. С целью защиты себя и своих колонов многие магнаты создавали специальные вооруженные отряды, что делало их практически независимыми от местных и даже в какой-то степени от государственных властей. Оказавшись под таким «покровительством», колоны признавали и фактическое право магната вершить суд над ними и вообще вмешиваться в их жизнь и отношения с другими колонами. И такие отношения являлись наследственными. Обладая собственной вооруженной силой, имея возможность вершить суд в своем имении, вмешиваясь не только в экономическую (в нее как раз вмешивались очень редко), но и в повседневную жизнь обитателей своего имения, такой магнат наделе превращался в маленького государя, а его имение становилось не только экономической единицей, но и центром власти.

Надо обратить внимание на самих испанских латифундистов. Латифундии, как правило, носили имена своих первых владельцев даже в случае их последующего перехода в другие руки. Многие современные топонимы Испании ведут свое происхождение от таких названий имений. Большинство подобных топонимов имеют суффиксы -an, -en, -in и окончания женского рода. В основном эти названия происходят из IV—Vbb. (хотя есть и III в.). Можно говорить, что все (или почти все) хозяева этих латифундий были «новыми людьми», не связанными вовсе или очень мало связанными со старой провинциальной аристократией предшествующей эпохи; следовательно, речь идет о глубоком социальном перевороте, который произошел входе кризиса III в., результатом чего стало появление новой знати. Латифундии, принадлежавшие этой новой знати, были распространены во всех районах Испании, но в наибольшей степени они концентрируются в долинах Дуриса и Тага, в верхней части долины Ибера, между верхним Ибером и средним Тагом, в южных предгорьях Пиренеев. Все эти районы в предыдущую эпоху были менее романизованы, чем Бетика и восточная часть Тарраконской (а теперь и Карфагенской) Испании. В Бетике виллы встречаются в долине Бетиса, но особенно, судя поданным топонимики, в горах, окружающих долину, и на побережье, т. е. вне наиболее романизованной и урбанизованной территории. Использование в названиях местностей отмеченные выше суффиксы были характерны для менее романизованного населения. Все это ведет к выводу, что позднеримское магнатство Испании происходит (по крайней мере, в своем большинстве), вероятно, из местной родовой знати и вообще из кельтского и кельтиберского (в меньшей степени иберского) общества, а не из потомков италийских иммигрантов ^[22]. Разумеется, за несколько веков романизации они уже чувствовали себя римлянами и говорили на латинском языке.

Менее романизованные районы и стали основными в экономическом развитии позднеримской Испании. Недаром именно из этих районов выходили те испанцы, которые играли более или менее видную роль в политической жизни поздней Римской империи, в то время как в период Ранней империи это были выходцы из Бетики и восточной части Тарраконской Испании. Только в церковных делах уроженцы Бетики еще имели влияние, что, по-видимому, свидетельствует о сохранении этой провинцией определенного значения в римской культуре. Поэтому можно говорить, то тот социально-экономический сектор, или уклад, который представлен крупным внегородским землевладением латифундистов, становится в IV—V вв. определяющим. Он характеризуется крупными земельными владениями магнатов, обладающих почти неограниченной властью в рамках своих имений и даже над окружающими территориями. Эти владения частично обрабатываются классическими рабами, но главным образом сидящими на земле, прикрепленными к ней и не могущими ни под каким предлогом (даже ради службы в армии) ее легально покинуть рабами на пекулии, колонами, отпущенниками и крестьянами, отдавшимися под покровительство латифундистов. Таким образом, основными чертами этого уклада являются сосуществование крупного землевладения и мелкого землепользования и наличие зависимых земледельцев, преимущественно труд, а не личность которых экспроприируется землевладельцем.

Наряду с частным крупным землевладением в позднеримской Испании существовала и крупная императорская собственность. Императорской монополией были рудники, особенно золотые, а также предприятия по добыче и обработке пурпуроносных моллюсков на Балеарских островах. Императорам принадлежали и значительные земельные владения на юге и на Месете между Дурисом и Тагом. Императорские владения обычно сдавались в аренду крупным арендаторам — кондукторам и субкондукторам, которые затем и обрабатывали довольно крупные арендованные земли с помощью рабов и колонов.

Третьей разновидностью крупных землевладельцев была христианская церковь. По мере распространения христианства и особенно после его превращения в господствующую, а затем и единственную легальную религию, увеличивались и богатства церкви. Этому способствовала политика императоров и их представителей, которые зачастую передавали церквам и монастырям земли и целые деревни. Порой отдельные магнаты отдавали церкви свое имущество или его часть. Неоднократно к помощи церкви обращались разоряющиеся крестьяне и ремесленники, многие из которых, оказавшись в безвыходном положении, отдавались под покровительство церкви. Так возникали крупные церковные земельные владения, обрабатываемые рабами, отпущенниками и отдавшимися под покровительство крестьянами. Крупными собственниками могли быть и отдельные клирики, как, например, пресвитер Север, владевший на одном из Балеарских островов крепостью (castellum) и челядью.