Керенский - Владимир Федюк Страница 13

Санкт-петербургская одиночная тюрьма, более известная как «Кресты», была построена в 1892 году. Это название происходит оттого, что два ее огромных пятиэтажных корпуса пересекались под прямым углом, образуя крест. «Кресты» строились как образцовая тюрьма и действительно во многих отношениях были комфортабельнее других российских тюрем. Заключенные здесь содержались исключительно в одиночных камерах, а близость к начальству (все же столица) служила препятствием для проявлений откровенного произвола со стороны надзирателей.

Стандартная одиночка в «Крестах» выглядела примерно так. «Камера имела пять с половиной шагов в длину и три с половиною в ширину, при высоте около сажени. Штукатуренные стены ее были окрашены темно-коричневою масляною краскою, так же как и дверь. В середине двери было проделано квадратное отверстие, четверти в полторы — форточка, откидывавшаяся в сторону коридора и запиравшаяся на замок. В эту форточку подавали из коридора пищу и вели, когда нужно, переговоры. Поверх форточки в двери виднелось воронкообразное, вершка полтора в диаметре, углубление, края которого были окрашены черною краскою. А в центре воронки виднелось небольшое отверстие для глаза, чтобы наблюдать снаружи из коридора за тем, что делается в камере. Это небольшое отверстие со вставным в нем стеклышком закрывалось снаружи небольшой заслоночной, так что смотреть в него можно было только из коридора, для заключенного же оно было всегда закрыто». ^[59]

Жизнь в тюрьме текла по раз и навсегда утвержденному распорядку. В полседьмого утра подъем, умывание, общая молитва, чай с хлебом, в час пополудни обед, затем двадцатиминутная прогулка по тюремному двору. В четыре часа дня снова чай, в семь ужин, вечерняя молитва и в десять вечера отбой. Когда-то в тюрьме большинство заключенных составляли уголовники, но революция принесла с собой существенные перемены. Теперь главными обитателями «Крестов» стали политические. По сравнению с уголовниками их положение можно было считать привилегированным. Они имели право носить собственную одежду, а не серые тюремные робы, политические были освобождены от физического труда, обязательного для других арестантов.

Тюремное начальство не знало, как себя вести с этой своенравной и обидчивой массой, и потому прежде строгий режим существенно ослаб. Теперь заключенные получали продуктовые посылки с воли (раньше это было запрещено), в неограниченном количестве пользовались книгами из тюремной библиотеки (раньше читать дозволялось только по воскресеньям). Еще годом раньше невозможно было представить, чтобы в образцовой тюрьме заключенные общались между собой. Собственно, для того, чтобы пресечь такое общение, и были построены «Кресты» с их системой одиночных камер. Сейчас это стало обычным делом.

В один из первых дней Керенскому в умывальнике кто-то сунул в карман листок, на котором была нарисована таблица — алфавит, разбитый на шесть пронумерованных рядов. Способ был очень прост: сначала выстукивался номер ряда, потом номер буквы. При определенном навыке это позволяло общаться почти в темпе разговорной речи. Скорость замедлялась только в том случае, если собеседники находились не в соседних камерах, поскольку это заставляло пользоваться услугами посредников.

В эти же дни в «Крестах» сидел эсер В. М. Зензинов. В бытность Керенского премьером Зензинов станет одним из самых близких его соратников и не покинет его даже в эмиграции, когда все другие отвернутся от былого кумира. Пока они не были даже знакомы, но это не мешает нам обратиться к воспоминаниям Зензинова для реконструкции некоторых деталей тюремного быта.

О тюремных «разговорах» Зензинов рассказывает так: «Передача стука через стены дело очень своеобразное, случайное и капризное. Многое зависит не только от того, в какое место стены стучишь, но и чем стучишь — карандашом, железной ложкой или пальцем. Случается, что иногда найдешь такое место в стене, что можно перестукиваться и легко разговаривать с человеком, сидящим через один и даже два этажа, стуча даже согнутым пальцем. Конечно, для такого разговора нужно огромное терпение и много свободного времени. И большая осторожность, потому что надзиратели строго следят за перестукиванием, подсматривают и подслушивают, а потом наказывают — лишением книг, свиданий… Но арестанты всегда, в конце концов, перехитрят своих тюремщиков. Что же касается свободного времени, то разве не все наше время в тюрьме свободно?» ^[60]

После первого же общения с соседями Керенский узнал, что как раз над ним, этажом выше, находится камера его родственника и старого знакомого Сергея Васильева. После этого он начал ощущать себя в тюрьме даже комфортно. Позже он писал об этом: «Как это ни покажется странным, но я почти наслаждался своим одиночным заключением, которое предоставляло время для размышлений, для анализа прожитой жизни, для чтения книг сколько душе угодно. Дополнительное удовольствие доставляло общение и обмен новостями с Сергеем Васильевым при помощи тюремного кода». ^[61]