Исповедь четырех - Елена Погребижская

Я сижу на лекции в Вологодском пединституте. Большой зал, большие окна. За ними северные снега. У многих из нас под партами валенки, ибо гламур тогда еще не изобрели, а на улице холодно. Идет лекция по фольклору. Надо сказать, что этот предмет еще ничего, бодрый, не то что старославянский или диалектология. Мы проходим сказки. «…Сказочная Комиссия не смогла бы описать своего материала без этого списка, ибо пересказ 530 сказок потребовал бы много места, а для ознакомления с этим материалом пришлось бы…» Волшебный дымок окутывал мое сознание, представляете себе научный орган с таким названием «Сказочная Комиссия»? А пересказ 530 сказок… Мдда, мечта, а не предмет.

«…и запомните его отчество. Влади-мир Яков-ле-вич Пропп».

Уж не знаю, может у наших институтских преподавателей была особая разнарядка или это было исключительно их локальным увлечением, но нас, студентов, заставляли учить не только имена-фамилии исследователей, но и отчества. Вик-тор Вла-ди-ми-рович Виноградов, а Бодуэна де Куртенэ звали Иван Алек-сан-дрович, а первые два слова — это фамилия.

Главный исследователь сказки, которого мы сейчас проходили, сразу стал как-то ближе. И оказывается, он научно доказал, что все на свете волшебные сказки написаны по определенным формулам. Внутри каждой находится алгоритм действий, поменял просто героев, и каждый раз получается новая сказка. Эта мысль меня вывела из дремоты.

«Как объяснить сходство… кхе-кхе… сказки о царевне-лягушке в России, Германии, Франции, Индии, в Америке у краснокожих и в Новой Зеландии, причем исторически факт… гхм… общения народов доказан быть не может? Иванова, вам не интересно?» Смешки в аудитории. Иванова принимает вертикальное положение.

«Исследование покажет, что повторяемость функций поразительна. Так, и баба-яга, и Морозко, и медведь, и леший, и кобылячья голова (что это за кобылячья голова такая?) испытывают и награждают падчерицу. Хотя… кх-кх… Морозко действует иначе, чем баба-яга». (Стук мела по доске. Кто-то проснулся.)

Слушаю и думаю, что, наверное, девушкам с нашего курса совершенно не до волшебных сказок. Они, я-то точно знаю, думают только о том, что уже нужно выходить замуж, пора, а у нас на филфаке всего четыре парня.

Голос с кафедры вторит мне: «Так, если Иван женится на царевне, то это совершенно иное, чем брак отца со вдовой, у которой две дочери…»

В итоге Владимир Яковлевич, далекий, но близкий ученый еще в 1928, страшно сказать, году выводит 31 функцию, способную составить любую волшебную сказку.

Ну, например, отлучка: а) мама-коза ушла по делам и бросила юных козлят одних дома; б) купец уехал в чужие страны (а там взялся искать этот, как его, цветочек аленький).

Прекрасная функция запрет: в этот чулан не моги заглядывать, не ходи со двора, ежели придет яга-баба, ты ничего не говори, молчи, высока терема не покидай, дверь не открывай, не слушай, не смотри, и все в таком духе.

А дальше следует нарушение запрета. Посмотрел, сорвал и съел, ушел, волка запустил, чулан открыл и терем высокий покинул. Вернее, покинула.

Часто, даже почти всегда, в сказках есть вредитель. Формулировка мне понравилась. Вредителем может быть и змей, и черт, и разбойники, и ведьма, и мачеха. Вредитель проводит разведку, по-научному называется выведывание. Ну и наивный герой, понятное дело, подлому вредителю все радостно выбалтывает.

На голову положительного сказочного героя обязательно валятся испытания: обычно нужно разобрать на разные кучки просо, ячмень и овес, некоторым приходится три года служить подозрительным лесным богатырям, кто-то смешит царевну, некоторые засевают поля зубами дракона, другие стерегут стада неуправляемых кобылиц, кто-то вынужден добираться до подземного царства. Большинство сражается со всякой нечистью, и все в таком духе.

Лекция меня совершенно захватила.

31 функция описала все человеческие страсти и, в общем, все мечты. Задолго до американского кино человечество выдумало и поверило в хеппи-энд. И мы все в это верим, пока мы дети и читаем сказки. А пока мы в это верим, так оно и есть.

Герой, как правило, вступает в брак и воцаряется. Иногда сразу, иногда по частям — по полцарства.

По частям воцаряется, я имею в виду, а не по частям женится.

Мы также записали актуальный для всех нас, девиц 20 лет, пункт:

«Чем вызвана беременность»:

a) намеренная (съедена рыба и пр.),

b) случайная (проглоченная горошинка и пр.),

c) насильственная (девушка похищена медведем и пр.).

Следом шли формы чудесного рождения:

a) от рыбы и воды,

b) из очага,

c) от животного,

d) иначе.

Мы все в аудитории подпадали под позорную графу «иначе».

Одним словом, передо мной предстало чудесное описание мира, в котором все было предначертано заранее и новое рождалось путем перестановки частей формулы, где сбывались мечты и был счастливый финал. В этом мире хотелось, как в детстве, жить.

К чему же я рассказываю эту историю… Вроде бы, это начало книги про трех разных женщин, которые работают певицами и никакого отношения не имеют к вышеизложенной теории. На самом же деле история каждой из них такая же сказка, как и те, что в книжках с крупным шрифтом для детей. У каждой из них были в жизни страшные испытания, были чудесные помощники, встречались вредители, было чудесное исцеление, было коварное предательство и в конце концов добро победило зло. Что еще раз подтверждает, что Ира, Света и Аня — положительные и абсолютно сказочные героини. А в нашей с вами жизни сказка так нужна…

Ирина Богушевская

Вместо эпиграфа
Будущая героиня встречает будущего биографа, но они об этом не догадываются

Одна моя прекрасная подруга Ксюша однажды сказала мне, что обязательно мне нужно с ней сходить на концерт певицы Ирины Богушевской в Политехнический музей. Мне показалось довольно странным, что концерт будет в музее да еще почему-то политехническом. Это был, кажется, 99 год. У меня была тогда важная журналистская работа в программе «Время» и практически совсем не было свободного времени, а если и было, то неизвестно, как его занимать. Поэтому чужой способ развлекаться был кстати. На мне был серый в елочку рабочий костюм, почти как у Жени Лукашина из фильма «С легким паром», а в руке — прекрасный кожаный портфель с содержимым государственной важности. Ксюша пришла вовремя, а я попозже, на работе меня подзадержали. Она куда-то уже села. Ну и, короче, мест почему-то не было. Пришлось сесть на ступени с портфелем на коленях. На сцене пела хрупкого телосложения блондинка в черном платье с вырезом на животе. Между песнями она очень смешно и умно шутила и пару раз сказала что-то про свой вырез и супер-плоский, как хайблэк тринитрон, живот. В конце концерта она собрала записки из зала и весело на них отвечала. До меня дошло, что эта девушка мне встречалась в телевизоре, на передаче «Что? Где? Когда?» Она пела там в музыкальных паузах вполне эмигрантские, как мне тогда казалось, песни и что-то про «39 трамвай». А теперь эта самая певица заканчивала на сцене передо мной свой концерт, который мне неожиданно понравился. А это был, по-моему, третий или четвертый концерт в моей жизни. Настроение у меня было очень приподнятое, и когда мы с Ксюшей нашлись, то мне пришла в голову мысль, что нужно обязательно пойти к Ирине в гримерку и что-нибудь ей сказать. Мысль совершенно мне несвойственная, потому что я человек очень стеснительный. А тут мне захотелось проявить храбрость и с артисткой познакомиться. Мы быстро нашли гримерку, охраны там не было. Открыли дверь и увидели нескольких девушек, одна из которых была Ира, и кучу цветов. «Э… — говорю… — простите… Ирина…»