Почетный академик Сталин и академик Марр - Борис Илизаров

На странице одного из томов первого издания Большой советской энциклопедии, принадлежавшей Иосифу Виссарионовичу Сталину (1878–1953) {1} , с текстом, имевшим прямое отношение к академику-лингвисту Николаю Яковлевичу Марру (1864/65—1934), кремлевский вождь спустя несколько лет после Второй мировой войны написал: «Язык материя духа» [1] . Это неожиданное высказывание я решил взять в качестве камертона для новой книги о Сталине, а точнее, о шумной научно-политической кампании – всесоюзной лингвистической дискуссии 1950 года, завершившейся публикацией сталинского труда «Марксизм и вопросы языкознания». Еще в первом исследовании, посвященном интеллектуальному и духовному портрету тирана, я использовал в качестве камертона другую его сентенцию: « Ласково забитый, злобно зацелованный » {2} . Предполагаю, что это позволило мне тогда предварительно настроить читателя на трактовку его зыбкого, но неординарного образа. И сейчас я надеюсь на встречный интеллектуальный и душевный отзвук, поскольку фраза « Язык материя духа » была написана семидесятилетним стариком, организатором тотальной бесчеловечной власти и невиданных массовых репрессий против собственного народа, вульгарным материалистом не только по формальным партийным убеждениям, но и по своей житейской практике. Здесь еще одно из затемненных пространств сталинского мышления, которое я пытаюсь осветить в новой книге о нем и о Марре, очень своеобразном человеке и ученом. Анализ языка-мышления Сталина (не в понимании Марра) – главный объект моего интереса. Я первым поднял все сохранившиеся материалы о языковедческой эпопее в сталинском архиве, книжные издания с его пометами, сохранившиеся в личной библиотеке генсека, а также материалы из архива академика Марра, полвека пролежавшие в забвении. Но сама по себе дискуссия – это хоть и значимый, но все же эпизод в истории России середины ХХ столетия и один из штрихов (и не самых впечатляющих) в политической биографии самого Сталина. Для меня гораздо важнее то, что вместе с героями новой книги я пытаюсь разглядеть тончайшие нити и отдаленные цепочки, связывающие каждого из нас родившегося на планете Земля, с древнейшим прошлым человечества и с текущим общемировым временем, с тем прошлым, когда человечество озарили первые вспышки сознания.

Все распадается, все рано или поздно фрагментируется и теряет свой облик и образ, но пока звучит слово, язык, от поколения к поколению передается знание (информация), а с ними культура, человечеству обеспечена бесконечная, по человеческим меркам, историческая жизнь, потому что язык действительно «материя духа».

* * *

История человечества есть история его умственного и душевного развития. Все остальное, вся мировая цивилизация: государство, материальное производство, искусство, мораль, освоение природы, наука и т. д., – это результат развития ума и души, то есть плоды познания (понимания) окружающего мира. Весь мир говорит, но сам о себе он ничего не знает. Все живое разговаривает, но понимает только подобных себе. Человек же способен понять языки и одушевленных и неодушевленных, а слова и мысли живых и давно умерших. Человек не может существовать, не стремясь понять не только окружающее, но и самого себя. Сложнее всего добиться понимания человека человеком, включая самого себя, хотя средств для этого выработано множество. Главное средство общения между людьми и общения с самим собой – Слово (Логос), чья особенная природа и сила сопоставимы с природой дыхания, с силой вневременной души, с самой жизнью.

Слово – всего лишь разновидность человеческого дыхания, а дыхание – символ жизни. Это членораздельное, прерывное и последовательное выдыхание-звук, своего рода ритмичная мелодия, с помощью которой мысль обретает плоть, материальность. Как в древнегреческом, так и в древнерусском языках слово-логос означало не только средство общения, но и саму действенную мысль. Слово по отношению к мысли – ее внешнее выражение, мысль по отношению к слову – внутреннее содержание. Однако можно дышать, не произнося слова и ни о чем не думая, но невозможно говорить не дыша. Можно мыслить, не произнося слова даже внутренней речью, а погружаясь в неартикулируемое «созерцание сущностей» (любимое выражение старинных мудрецов). И наконец, можно выразить себя (свою мысль): взглядом, жестом, мимикой, телодвижениями, одеждой и украшениями, организацией окружающего пространства, рисунками, узелками на веревке, зарубками на палке, буквами на бумаге и отверстиями в перфоленте, электромагнитными импульсами и волнами и т. д. и т. п., то есть огромным разнообразием символов и знаков. И если все сущее вещает о себе (не ленись только расшифровывать языки природы), то и человек говорит всей своей сутью. Однако что же такое язык? Как возможно почти бесконечное разнообразие способов для выражения одной, всем понятной мысли? Почему можно простейшим словом-символом выразить глубочайшую мысль? Как люди понимают друг друга, говоря на разных языках, и почему не может понять один другого, даже беседуя на общем, родном языке? И все же понимание – это то, в чем человечество всегда испытывало дефицит.

Лингвист, археолог, этнограф, историк, организатор и руководитель множества научных и учебных заведений, путешественник академик Н.Я. Марр утверждал, что древнейший способ общения между людьми когда-то больше всего напоминал коллективный ритмический танец-песню, в котором неразъемно сливались: звук, жест, ритм, пляска, смысл, эмоция… У всех людей на земле первоначальный язык был структурно однороден и лишь «исполнялся» с некоторыми племенными различиями. Он походил на множество первичных «языковых моллюсков» (выражение Марра) и был практически нечленоразделен, и только в процессе миллионнолетней эволюции мышления-языка расцвели сотни членораздельных языков разнообразных систем. По каким-то одному ему известным причинам Марр предполагал, что в будущем все языки сойдутся в единый общечеловеческий язык.

Марр был человеком странным – возможно, гением, возможно, безумцем, возможно, шарлатаном, а может быть, и всем сразу. Как доказать длительную эволюцию протоязыка доисторического человечества, если слово-звук растворяется без следа во времени и пространстве в тот же миг, когда произносится, а первые системы письменности, фиксирующие образ-понятие-слово, были изобретены едва ли более семи-восьми тысяч лет назад? Об этом мы можем судить по письменам давно мертвых языков. Конечно, живой язык может передаваться от поколения к поколению в течение нескольких тысячелетий, и поэтому, изучая современный язык и сравнивая его с другими языками, можно отыскать сохранившиеся очень древние рудименты, выявить его корни и разветвления предположительно тысяч за шесть – десять прошедших лет. Этим и занимается современная лингвистика, опирающаяся на сравнительно-исторические (компаративистские) методы исследования. Ну а дальше в глубь веков – абсолютное безмолвие: нет письменных источников, нет живых носителей более древних языков.