Иван Грозный. Двойной портрет - Сергей Платонов

С той поры, как татары разгромили Суздальскую и Киевскую Русь (1237–1239), а франко-итальянские крестоносцы потеряли Иерусалим (1244), Азия не переставала посылать новые и новые массы кочевников в Европу. Никогда разбойничьи народы так не давили на промышленные и земледельческие страны Запада, как в конце XV и начале XVI века, когда пал христианский Константинополь, когда турецкие и татарские наездники подступали к Вене и Москве. Никогда в такой мере религия не служила знаком культурного разделения; в то время как среди кочевников от Оби до Атлантического океана, от Оки и Дуная до индийских вод безраздельно царила вера Мухаммеда, христианство было задвинуто в тесный северо-западный угол Европы, сохраняя лишь слабые остатки наследства античного мира.

1

На всю почти Русскую равнину, вплоть до области Великих озер, распространилась власть Золотой Орды. На юго-востоке Европы под ударами турок-османов пала Византия, сокрушены были Болгария и Сербия; завоеватели продолжали успешно продвигаться вперед, овладели Венгрией, угрожая далее Германии, Чехо-Моравии и Польше. С той поры, как татары приняли ислам (в первой половине XIV века), мусульманский мир — от Оби до Атлантического океана и от Оки до Индостана — был единым в религиозном отношении и представлял контраст христианской Европе, разбитой на церкви и секты, на враждующие между собою народности, государства и города. Эти явления еще более увеличивали ее экономический упадок и хаотичность.

Господствующее положение в мусульманском мире занял турецкий султан; главенство его признали наследники распавшейся Золотой Орды — татарские, ногайские и другие ханы и мурзы, которые продолжали свои набеги на русские земли, забирая хлеб и скот, меха и драгоценности, наконец живой товар — рабов, сбываемых на азиатских и африканских рынках.

Сам султан достиг заветной цели, поставленной турками еще в XI веке: сел в златоверхом Царьграде наследником ромейского кесаря, водрузил на св. Софии вместо креста полумесяц. Опираясь на большое постоянное войско — силу, о которой тогда и мечтать не могло ни одно европейское правительство, — он был бесспорно самым могущественным, можно сказать, единственным императором мира. В качестве верховного халифа, то есть первосвященника и покровителя верующих, его чтили на далеких окраинах Сибири, Туркестана, Счастливой Аравии, африканского Туниса и Марокко. Есть любопытное известие, относящееся ко времени Ивана Грозного, что бухарцы и поволжские ногаи прибегали к высокой помощи султана, жалуясь на московских людей, которые в Астрахани чинят препятствия богомольцам, идущим в Мекку. В письме к французскому королю Сулейман I (1520–1566) называет себя царем царей, князем князей, раздавателем корон мира, тенью бога в обеих странах света, властителем Черного и Белого морей, Азии и Европы. В это время у турок считалось в подчинении 30 королевств и 8 тысяч миль береговой линии.

Особенно тяжелый урон терпели европейцы в торговле с богатыми странами Востока, доставлявшими пряности, шелк, слоновую кость. Утвердившись на берегах Леванта, турки отняли у генуэзцев и венецианцев их старые торговые стоянки в Крыму, на Кипре и Родосе, наводнили Средиземное море корсарами и загородили прямой доступ к Персии, Аравии, Индии и Китаю. Захватив в 1517 году Египет, султан Селим I обрезал последнюю нить, которая связывала Венецию с Востоком. Неевропейские товары поднялись до цен баснословных, а золото из Европы уходило в руки счастливых завоевателей, сидевших у ворот азиатской торговли.

Азиатские народы точно стиснули европейцев на узкой территории и заставили их сжаться в своей внутренней жизни. В XV веке обедневшая, лишенная золота Европа раздирается междоусобиями. Не имея выхода наружу, европейские народы грабят друг друга. С окончанием Столетней войны между Англией и Францией (1337–1453), поразительно бесплодной для обеих стран, военные наемники, неспособные приняться за мирную работу, продолжают вести мелкую, раздробленную борьбу, истребляют свои силы в гражданских столкновениях: таковы походы «арманьяков» и «живодеров» во Франции, такова в Англии бесконечная усобица, которая носит название войны Алой и Белой розы. В землях прикарпатских и приальпийских свирепствуют войны гуситские; чешские табориты, прообраз запорожского казачества, здоровые и сильные молодцы, не желающие заниматься правильным трудом, опустошают земли свои и чужие, проживают богатства, накопленные искусством и трудолюбием остального населения: бросая дом и родных, они предпочитают жить товарищескими союзами бессемейных кочевников.

2

Около 1500 года европейцы начинают как бы нащупывать пути и средства, чтобы вырваться из тяжелых тисков, в которые они были зажаты на два с половиной столетия азиатскими завоевателями. Шестнадцатый век — время крупных открытий, сильнейшего развития предприимчивости, широкого обмена между странами Европы.

Народы крайнего Запада ищут морских обходных путей к дальнему Востоку. У каждого народа вырабатывается своя специальность в этих поисках. Добиваясь кратчайшего пути, португальцы огибают Африку и первые достигают подлинной Индии. Испанцы, последовавшие за итальянским мечтателем Колумбом, встречают на своем пути новый материк и зарываются в сказочные запасы золота Новой Индии. Англичане, принявшись за дело позднее других, устремляются на север, чтобы обогнуть Европу и Азию путем, противоположным движению португальцев. В середине XVI века они основывают «общество купцов-искателей» «для открытия стран, земель и островов, государств и владений, неведомых и доселе морским путем не посещавшихся». Первой же экспедицией этого общества явилось путешествие Ченслора, который в 1553 году был занесен в Белое море, попал в Москву и завязал правильные сношения с Московским государством.

Морские путешествия повели англичан к дальнейшим сухопутным открытиям. В Англии заметили скоро, что Москва, помимо своего непосредственного значения в торговле, может служить транзитным путем в Среднюю Азию, что по Северной Двине, Волге и Каспийскому морю можно добираться до Туркестана и Бухары, а там и до самой Индии.

Та же идея сухопутного переезда через Восточную Европу охватывает воображение старых руководителей торгового движения, — венецианцев, генуэзцев, немецких ганзейцев, — оттесняемых более счастливыми конкурентами, избравшими своей стихией бурный океан. Генуэзцы добиваются у Василия III права на проезд по Волге и Каспийскому морю в Индию. Ганзейские купцы пытаются оживить свое былое влияние на Балтийском море и протягивают руку Москве через Ливонию.