Право на жизнь. История смертной казни - Тамара Эйдельман

Философ Сократ очень раздражал афинян. Он вроде бы не делал ничего особенного, выполнял обязанности, которые были у любого гражданина, в молодости показал себя храбрым и выносливым воином, в зрелом возрасте не испугался тиранов, захвативших власть в городе, и не стал выполнять их приказания. Не гнался за богатством и жил бедно, хотя среди его учеников были знатные люди, спокойно выслушивал брань своей сварливой жены Ксантиппы и не впадал в ярость, даже когда она обливала его водой. И все-таки Сократ вызывал раздражение.

Он постоянно задавал вопросы, постоянно что-то обсуждал со своими учениками – и делал это совсем не так, как было принято. Сократ призывал все ставить под сомнение и утверждал, что только таким образом можно докопаться до истины. Он говорил, что перенял у своей матери, повитухи, ее ремесло – майевтику, только та помогала рождаться детям, а он помогает появляться на свет истине. Вот это и вызывало раздражение – зачем во всем сомневаться и все время искать истину? Разве она не дана нам свыше – богами, предками, древней традицией?

В конце концов три афинских гражданина – богатый кожевник Анит, поэт Мелет и оратор Ликон – обвинили Сократа в том, что он «не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то – смерть» ^[1].

Как и полагалось в афинском суде, Сократ защищал себя сам и, конечно же, воспользовался своим талантом спорщика, чтобы объяснить Мелету, а заодно и пятистам судьям, избранным по жребию из числа обычных жителей Афин, что он вовсе не развращает молодых людей, а, напротив, внушает им представления о добре и справедливости. Увы, его доводы подействовали далеко не на всех. Решение в Афинах принималось голосованием – и черных камешков, означавших признание подсудимого виновным, оказалось больше, чем белых, хотя и ненамного.

После этого Сократ должен был сам назначить себе наказание – таким образом судьи определяли, насколько человек признает свою вину. Друзья советовали ему выбрать большой штраф, обещая быстро собрать нужную сумму. В таком случае всем стало бы понятно, что он смирился с предъявленным обвинением, и его оставили бы в покое. Но Сократ вовсе не смирился. Он заявил, что назначил бы себе вместо всякого наказания обед в Пританее. Это было здание, где постоянно поддерживался священный огонь в честь богини Гестии. Там заседали пританы – члены государственного совета, и обед с ними был великой честью, которой удостаивались, например, победители Олимпийских игр.

Судьи поняли, что Сократ не только не признал себя виновным, но еще и явно бросает им вызов, и их реакция была ожидаемой. Большинством голосов его приговорили к смерти.

Теоретически приговор должны были тут же привести в исполнение; Афины не знали апелляций и отсрочек. Но Сократ еще месяц провел в тюрьме, беседуя со своими учениками и доказывая им, что смерти бояться не следует, так как возможны два варианта: или после нее нет ничего, тогда и опасаться нечего, или же умершие получают по заслугам, и тогда Сократу тоже не надо бояться и он будет проводить время в загробном мире, вечно беседуя с другими невинно обвиненными и казненными. Когда же пришло время умирать, философ спокойно выпил поданную ему плачущим охранником чашу с соком цикуты, некоторое время походил по комнате, еще успев успокоить рыдающих учеников, а затем лег, и холод постепенно стал подниматься от ног все выше. В последний момент он вспомнил, что в случае смерти от яда необходимо приносить жертву богу врачевания Асклепию. «Мы должны Асклепию петуха, так отдайте же, не забудьте» – таковы были его последние слова, после чего Сократ отвернулся к стене и умер.

Почему же философа не казнили сразу? Дело в том, что накануне дня суда из афинского порта в море вышел корабль, отправившийся на священный остров Делос. На нем находилась феория – посольство, члены которого должны были принять участие в празднествах, посвященных Аполлону. До возвращения посольства исполнение смертных приговоров в Афинах приостанавливалось, чтобы не оскорбить бога.

Как же так? Сократа осудили за преступления, которые его сограждане считали одними из самых тяжких, – за то, что он якобы не верил в богов и развращал молодых людей, внушая им богохульные идеи. Но, оказывается, даже такого опасного человека нельзя было казнить во время священного праздника.

История великого философа демонстрирует нам нечто очень важное, что помогает понять отношение к смертной казни. И казнь, и жертвоприношения, и кровная месть – все эти варианты лишения человека жизни другими людьми существовали с глубокой древности, и все они считались необходимыми: убийцу надо было наказать, чтобы умилостивить дух убитого, боги требовали кровавых жертв, родные обязаны были отомстить. Это воспринималось как должное – многие общества считали, что без таких кровавых ритуалов они навлекут на себя гнев богов. Но одновременно присутствовало и ощущение того, что пролитие крови тоже вызывает гнев высших сил.

На другом конце Европы, в совершенно других условиях, у скандинавов возникла легенда о том, как коварный бог Локи подстроил убийство светлого бога Бальдра. Мать Бальдра Фригг знала, что ему угрожает опасность. Она попросила все живые существа, растения и предметы поклясться, что они не причинят вреда ее сыну. Только с омелы, которая показалась ей совершенно безобидной, она не взяла такой клятвы. С тех пор боги развлекались, бросая в Бальдра всем, что попадется им под руку, но никакое оружие не было ему опасно. Однако Локи вложил в руку другого сына Фригг, слепого Хёда, ветку омелы, и, когда тот бросил ее в сторону брата, Бальдр упал бездыханным. Все боги были в ярости и жаждали расправиться с Локи, но Бальдр погиб в Асгарде, священном жилище богов, и там нельзя было проливать кровь, пусть даже в наказание за столь страшное злодеяние. Месть настигла Локи позже и в совершенно другом месте. Как видим, даже в представлении воинственных скандинавов пролитие крови могло осквернить святыню.

Венгерский филолог Карл Кереньи в своей книге «Дионис. Прообраз неиссякаемой жизни» описывает «ритуал, в котором роль страдающего бога исполнял телец и к которому присоединялось наказание того, кто совершал жертвоприношение» ^[2]. На острове Тенедос для жертвоприношения готовили корову. Мы можем сказать, что речь идет всего лишь о столь распространенном в древности обряде, как принесение в жертву животного. Но, что характерно, «когда она начинала телиться, с ней обращались, как с женщиной-роженицей. На новорожденного теленка надевались охотничьи сапоги… В таком виде животное было готово для жертвоприношения». Итак, теленка приносили в жертву как воплощение Диониса – бога, но в то же время и существо, в чем-то близкое человеческой природе, его же можно убить. «Того же, кто наносил удар двойным топором, публично побивали камнями, правда только символически, поскольку ему разрешалось спастись бегством. Если ему удавалось достичь моря, наказание считалось исполненным».