Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи - Шадийе Османоглу

Несколько раз мне хотелось написать о моей необычной жизни. Но по разным причинам до сегодняшнего дня мне это не удавалось.

Мне довелось стать свидетельницей важных периодов истории. И пережить их вместе с моей семьей и моим народом. Вынужденно, не по своей воле оказавшись в Америке, под жарким калифорнийским солнцем, я неожиданно ощутила желание записать собственную историю: вся жизнь пронеслась передо мной — ее горькие и ее радостные дни, отец, близкие, природа далекой родины, которую Аллах создал нам на счастье. Воды голубого Босфора и нежная, пастельная зелень его берегов предстают перед моими глазами в воспоминаниях. А за окном — яркое, горящее солнце американского Запада, буйно цветущие апельсиновые деревья, и бескрайние зеленые луга Калифорнии, по которым бесцельно скользит взгляд, заставляют почувствовать себя неописуемо одинокой.

Мое изгнание продлилось так долго, что стало большей частью моей жизни. И хотя Аллах не наделил меня красноречием и писательским даром, но искренняя любовь ко всему тому, с чем пришлось проститься навсегда, стали мне опорой: пока писала, я заново пережила все и забыла о своем одиночестве.

Я пишу свою книгу на склоне лет: я давно достигла зрелости, я проживаю последние дни своей жизни. Дочь, ступившая со мной на землю чужбины совсем маленькой, всего трех лет от роду, вероятно, тоже не сможет никогда спастись от этого чувства одиночества. Однажды оно захватит ее, как и меня. Пусть мои воспоминания помогут ей понять, кем я была, откуда родом, где и как жила; пусть помогут ей задуматься о родине, с которой мы разлучены, и полюбить ее.

У меня немало воспоминаний, связанных с политикой, однако сейчас я не хочу говорить об исторических личностях; ограничусь описанием того, что относится ко мне самой.

Пока отец был султаном, я была обычной девочкой, затем — девушкой, но всегда — безгранично счастливой. На сердце у меня было в те годы спокойно. Вспоминаются, конечно, некоторые дворцовые традиции и даже несколько официальных церемоний, великолепных и богато обставленных, но хочу признаться: они мне всегда не нравились.

Я с детства люблю простоту, искренность и серьезность. У меня довольно чувствительная, но скромная натура, защищенная привитым отцом чувством собственного достоинства.

Мой отец был религиозным человеком. По этой причине религия, вера и в моей жизни — основной стержень, придающий мне сил: вера дает желание жить и вечное счастье. Я ничего не боялась в жизни, потому что совесть моя была чиста. Я была исполнена покоя. Взаимная искренность и любовь, свобода и, наверное, еще музыка — вот что мне дорого. Согласно моим убеждениям, слава, богатство и роскошь — суть пустота и тщета. Поэтому ни дни, проведенные в роскоши во дворце, ни времена, когда мы с отцом находились в страшнейшей нужде, будучи в ссылке в Салониках, — столь резкие перемены в судьбе не оказали на меня большого влияния. Присутствие отца и его нежность позволяли мне не замечать плохого. Я никогда не любила отца только потому, что он падишах. Я полюбила его в детстве, на заре жизни искренней любовью и всем своим естеством. Именно эта любовь и пробуждает во мне сейчас необходимость писать.

Во время переворота на отца бессовестно клеветали — мне кажется, в высшей степени беспочвенно. Этот камень вечно останется у меня на душе. Как его дочь, я не могу принять ничье мнение, кроме мнения тех людей, кто знал его так же близко и хорошо, как знала я. В те дни, когда отец был в силе, в его окружении были люди корыстные и лживые, которые ради собственной выгоды совершали много зла, в чем затем обвинили моего отца. Однако же отец мой был безгрешен — и здесь я поклянусь своей честью. На свете очень мало людей, которые были бы так же исполнительны и ответственны, как мой отец; так же внимательны к людям, как мой отец; так же дальновидны и добросовестны, как османский султан Абдул-Хамид, мой отец. Только его природная мягкость (а вовсе не беспомощность, как писали клеветники) дала возможность некоторым лицам из его свиты злоупотреблять властью от его имени, что стало причиной беспочвенных пересудов.