Кровь деспота - Стефан Брег Страница 99

— А давно ты стал пиратом, Тенар?

— Что, смущает мой возраст?

— Смущают твои познания. Про камень Хантала часто писали во всяких храмовых книгах, а читать их людям из твоего окружения не пристало — есть куда более полезные дела. Ты понимаешь, о чем я: принести в жертву водяному какую-нибудь безделушку, вроде утратившего доверие капитана; или сходить по нужде около груды костей, ибо здесь этому процессу не должны мешать срывающиеся с вершин булыжники.

— Похоже, мудрый хранитель камня совсем не ценит свой язык, поскольку делает все, чтобы его потерять.

— Это лишь праздное любопытство. Меня всегда удивляло, как в Скалистом Крае уживаются вместе представители разных народностей и верований.

— Да, я верю в Первозданного, так уж меня растили, но это не значит, что другие не имеют права верить во что-то другое. — В голосе Тенара мне почудились нотки волнения. — Может, я никогда бы не покинул родных краев и не стал бы грабителем, если бы империя чуть терпимее относилась ко всем святилищам на своей земле.

Секта или какой-то запрещенный орден — Тенар сейчас имел в виду именно это. С тех пор как подобных общин наплодилось больше, чем божеств во всех языческих пантеонах, Эллас-Амин ведет с ними борьбу. И она не везде проходит бескровно.

— А здесь ты в кругу своих? Твои подчиненные считают так же?

Тенар глянул в сторону нескольких пиратов и повернулся ко мне:

— Закончим эту беседу, Фосто. Я знаю, к чему ты клонишь, но у тебя ничего не выйдет. Я молод, но не глуп. Эти люди — подчиненные капитана Квока, а я назначен довести вас до нужного места. И я с этим справлюсь. Даже тот толстяк дойдет. А если нет, — пробасил вдруг Тенар, — то его донесут туда в облегченном виде!

Побега мы так и не устроили. Отчасти это объяснялось сложным рельефом, по которому пролегал наш путь, — даже если избавиться от оков, ускользнуть без боя не удастся. Да и стражи, раздери их ардаг, бдительности не теряли, предпочитая воду из фляги горячительным напиткам. Они не сводили с пленников глаз, да еще, как назло, полночи каждый из них что-то жевал или грыз, нас же кормили раз в день и не досыта. Бывший капитан галиота от такой диеты почернел лицом.

Путешествие по ущельям завершилось на шестой день. Безжизненные пространства, на которых решались пустить корни лишь чахлые деревца и сухие кусты, сменились покрытой зеленью долиной, стоило нам спуститься вниз. Мы миновали небольшой распадок, по дну которого бежал стремительный ручей, и очутились во владениях самопровозглашенного князя Трех Долин. Одного из многих. Видимо, тот, у кого хватало средств возвести в горной стране замок, тут же превращался в аристократа с богатой родословной. Наверняка каждый второй «князь» считал себя дальним родственником нардарских императоров. И это вызывало беспокойство. Камень Хантала, без сомнения, пробудит в этих алчных душах новые чувства и поведает о новых возможностях, что могут возвысить их над прочими. С другой стороны, мне ли сейчас волноваться о такой ерунде? С большой долей вероятности, скоро я буду сжимать в руках тяжелую кирку и изнурительным трудом повышать благополучие местного правителя, поскольку мудрость — это одно, а способность узнать в необычном украшении древний атрибут власти — совсем другое. Насколько я знаю, в нардарских свитках есть несколько изображений этого камня, и они похожи друг на друга столь же сильно, как курица похожа на орла. Других способов опознать камень я не знал. По легенде, эта реликвия была вручена Ханталу Первым Прорицателем. Она одарила царственного владельца даром предвидения, поэтому и называлась также Камнем Откровения. Однако Алабель, владея драгоценностью много лет, что-то прорицала до крайности паршиво. Стоило смахнуть пот со лба и поглядеть на ржавые оковы, чтобы понять это.

Какими бы печальными ни были мои мысли, повлиять на ход событий они не могли. Наша группа продвигалась по долине, и чем ровнее становился рельеф, тем больше хижин и полей встречалось на нашем пути. Однако заниматься земледелием здесь было сущей мукой, поэтому большинство подворий держало коров и овец. Немногочисленные крестьяне кланялись Тенару и его людям, но на все расспросы только плечами пожимали. «Незнамо, милорд», — эта фразу скотоводы повторяли, будто сговорившись.

Ближе к вечеру на одном из утесов я увидел сооружение, которое при небольших оговорках можно было назвать замком. Окруженное частоколом приземистое каменное строение с одной-единственной квадратной башней было возведено перед обрывом каким-то незатейливым архитектором. Никаких излишеств, зубцов, балконов и черепичных крыш, лишь огромная двустворчатая дверь в форме полуовала и окна, расположенные в четырех метрах от фундамента. Пологая двускатная крыша была покрыта толстым слоем дерна, так что если бы не башня, здание можно было посчитать просторной конюшней, а то и хлевом. Однако это была княжеская резиденция.

Тенар выполнил свой долг. Он довел истощенных и пошатывающихся пленников до нужного места. Даже я сейчас подумывал о том, что броситься вниз головой в шахту — не самая плохая идея, что уж говорить о последнем приятеле из нашей цепочки. Он падал уже столько раз, что раздосадованный Лексо в сердцах воскликнул: «Да прибейте вы уже его! Это будет самым милосердным поступком за всю вашу жизнь!» Бывший капитан галиота пытался протестовать, однако помутненный разум не давал языку воли, и изо рта доносились лишь малопонятные звуки. Спасло капитана появление в пределах видимости княжеских хором.

Конный разъезд местного правителя повстречал нас довольно поздно. Несколько всадников узнали у чужаков цель визита и отправили гонца в укрепление. Всего час спустя мы стояли у княжеского порога, в то время как Тенар беседовал с хозяином внутри.

Сперва я подумал, что в главный зал людей нашего положения просто-напросто запрещено впускать, что Тенар узнает все, что нужно, и отправится восвояси, но мои опасения не оправдались. Князь, как оказалось, любил общаться с пленниками, да только пленники не всегда были этому рады.

Нас впустили в зал в то время, когда горы уже почти поглотили солнце. Повсюду полыхали факелы, звучала суровая музыка, а воины и землевладельцы сидели за длинными столами. Бились друг о друга наполненные до краев кружки и покатые лбы местной знати. Мало кто из них мог похвастаться дорогими плащами или меховыми шапками, но они не были от этого менее счастливы. Лилось вино, пожиралось мясо — обычный вечер, обычный ужин. Я же, глядя на сваренную целиком баранью голову, чуть не лишился чувств.

— Что встали?! — возмутился нашим замешательством Тенар. — Вперед идите!

Где-то в углу бил барабан, и неустанно играли флейты. Перед троном лорда шумная толпа сгущалась, но стража оттесняла ее, чтобы дать гостям возможность предстать перед хозяином. Перед тем как расступилась последняя линия, вокруг меня прогремел всеобщий радостный вопль. Причину ликования я узнал в следующую секунду. Развлекались здесь не только выпивкой и музыкой: у стены слева висело обмякшее человеческое тело. Столь необычным положением мертвец был обязан метательному копью, насквозь пробившему его грудь и застрявшему в бревнах. Напротив новоявленной вешалки стояли два подвыпивших воина. Один из них смеялся и хлопал другого по плечу: