Наследница журавля - Джоан Хэлифакс Страница 9

Возможно, он был иностранцем. Возможно, он не понял ни слова из того, что она сказала. Это стало бы разочарованием – не первым, с которым она столкнулась, пытаясь осуществить свои планы, но самым болезненным. Как ей удастся выдать его за студента, желающего сдать экзамен, если он неграмотен?

– Извини, – прошептала Хэсина, как будто он задремал, а она не хотела его будить. – Ты же понимаешь язык, на котором я…

Он резко поднял глаза, и у нее перехватило дыхание.

Хотя лицо грабителя распухло и его расцвечивали синяки, Хэсина увидела, что он поразительно молод. Он встретился с ней взглядом. Его глаза – как и волосы – были странного цвета: серые, точно камень. Прочитать их выражение было невозможно. Хэсина напряглась.

Без предупреждения он взял ее за правую руку. Она едва не взвизгнула, когда он прижал палец к ее ладони и стал выводить на ней иероглифы общего языка.

Я ВСЕГО ЛИШЬ ПРЕСТУПНИК, ГРАБИВШИЙ КУПЦОВ. Я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ.

Хотя бы какое-то начало.

– Я поддержу тебя всем, чем смогу.

ПОЧЕМУ Я?

К ЧЕМУ ПОИСКИ?

К ЧЕМУ ПРУТ?

Хэсина сжала руку в кулак. Он схватил ее крепче и, наклонив голову вбок, стал рассматривать принцессу. Потом постучал по костяшкам ее пальцев. Изо всех сил стараясь унять колотившееся сердце, она неохотно раскрыла ладонь.

НЕ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ.

Он прекратил писать, потом начал снова.

Как вы собираетесь довериться мне, если сами храните тайны?

Куда исчезли неровные росчерки и нетвердые линии человека, пишущего на малознакомом языке?

Не ему было говорить о тайнах.

– Честность в делах, касающихся суда, – это все, о чем я прошу, – произнесла Хэсина с уверенностью, которой не ощущала. Неужели он мог разглядеть тайны, которые скрывал ее язык? Или, быть может, ложь оставила на ее зубах пятна?

А если я откажусь быть вашим представителем?

– Значит, откажешься. – У нее внутри все упало, когда она представила себе этот сценарий – провести ночь, рискуя быть подвергнутой линчи, только для того, чтобы остаться с пустыми руками. – Ты имеешь на это право.

Значит, вы человек принципов.

Который лжет ради правды.

Хэсина выдержала его невозмутимый взгляд. И что с того? Секунды бежали, и ей стало понятно, что он видит ее насквозь – такой, какая она есть. Отец научил ее честности, но обман был ее родным языком. И что с того? Сможешь ли ты сотрудничать с лицемеркой?

На этот раз он выводил иероглифы медленнее, как будто, рисуя линии, все еще принимал решение. Наконец он поднял палец, но Хэсина не смела вздохнуть. Она посмотрела на свою ладонь, хотя слова были невидимы, и попыталась найти ответ в ощущениях, оставшихся от его прикосновений.

Оптимизм погубит ее.

Умеете драться на дуэли?

* * *

– На дуэли? – переспросил Цайянь, когда Хэсина закончила пересказывать свою беседу с заключенным.

Они разговаривали на следующий день после того, как принцесса посетила подземелья. Когда закончилось утреннее собрание, они с близнецами встретились в рабочем кабинете короля. Теперь они сидели вокруг игрового столика из сандалового дерева, на низких нефритовых скамеечках, напоминавших кочаны пекинской капусты.

– Да, на дуэли. – Хэсина смотрела на фигуры, стоящие на доске для игры в сянци ^[14], и обдумывала ход. – Он сказал, что будет представлять меня, только если я одержу победу.

– Он издевается, – сделала вывод Лилиан. – Либо заигрывает с тобой. Либо и то и другое.

– Его мотивы не ясны, – перефразировал Цайянь. – Но если бы он не хотел представлять вас, он не стал бы ставить условия. А что вы думаете, миледи?

«Сначала думайте, потом действуйте», – повторяли Хэсине преподаватели. Из их уст это звучало так легко. На практике же Хэсина действовала чаще, чем думала. Она покраснела и постаралась ответить так, чтобы не выказать этот недостаток.

– Он создает впечатление довольно честного человека…

А еще подозрительного.

– …Я думаю, я могу положиться на его слово.

Она даже не знала, умеет ли он говорить.

Однако Серебряный Ирис не солгала насчет прута. Во всех подземельях не обнаружилось второго. И заключенный явно не был простым грабителем, нападавшим на купцов, как было записано в тюремных документах. Хэсина вспомнила, что, когда он коснулся ее ладони, у нее загорелись не только щеки, но и шея. Она поспешно подвинула колесницу так, чтобы та оказалась в одной линии с другой такой же фигурой, поставив шах императору Цайяня.

– Я все еще расстроена, что ты пошла к нему без меня, – донесся с топчана голос Лилиан. Она лежала на спине, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Между ее пальцами была натянута лента для волос – она играла с ней, скручивая ее в разные фигуры. Фартук Лилиан был весь в голубых и желтых пятнах. В этот день в мастерских красили ткани.

– Если все сложится удачно, увидишь его в суде, – сказала Хэсина.

– И прут тоже?

– Не надо, пожалуйста. – Цайянь преградил путь колеснице Хэсины пороховой бочкой, одновременно поставив под удар ее коня. – Еще только полдень.

Лилиан хмыкнула.

– Говорит любитель эротических романов.

Цайянь вздохнул, но Хэсина заметила, что его темные глаза весело блеснули. Ощутив укол зависти, она перевела взгляд на игровую доску. Ей с Санцзинем обмен колкостями давался далеко не так легко.

– Я бы посоветовал вам освежить навыки фехтования, раз вы собираетесь драться на дуэли, миледи.

– Ты бы посоветовал? – рассмеялась Лилиан. – На-На хотя бы умеет держать меч в руках!

– Это вопрос спорный, – напомнила ей Хэсина. По сравнению с Санцзинем, наносившим удары мечом быстро, словно ястреб, она напоминала хлопающую крыльями мандаринскую утку ^[15]. Но в чем-то Лилиан была права. Хэсина никогда не видела Цайяня с оружием в руках, и лишь один раз на ее памяти он получил ранение. Вспоминать о том дне ей не хотелось.

Так как Цайянь разрушил комбинацию с двумя колесницами, ей пришлось ходить пороховой бочкой, которую она берегла для того, чтобы прикрывать своего собственного императора.

Цайянь выдвинул вперед пешку.

– Ваш план не до конца продуман, миледи.

Хэсина защитила своего императора советником, не слишком задумываясь над ходом.