В тени твоих крыльев. Книга 1 - Маргарита Ардо Страница 9

– А говоришь, магии у вас нет, – заметил он.

Оля резко обернулась. Лэйнар обнаружил, что она переоделась: белая короткая туника едва прикрывала бёдра, зато великолепно обтягивала грудь, к которой взгляд сразу и приклеился.

– У нас нет магии, – ответила Оля.

Нос её, щёки и глаза покраснели, и Лэйнар спросил:

– Ты плакала? Почему?

– Кажется, вы сказали, что это моя территория: вы не входите сюда, я туда. Или правила поменялись?

– Дом вообще-то мой, – напомнил Лэйнар.

Она взглянула на него так, словно можно было начинать в этом сомневаться. Лэйнар отметил про себя: на вид совершенно мягкая, а с характером.

– Угу, «мой дом, мои правила», – проговорила она хмуро. – Согласно ним теперь мне стоит отвечать «Да, о великий господин» и низко кланяться?

– Просто хотел спросить, не голодна ли ты? – усмехнулся он. – Поклоны не обязательны.

– Благодарю покорно. Но я же сообразительная, сама найду. – Ершистая гостья отодвинулась, показав кучку конфет на плетёном покрывале из нежных лепестков анахайи. – Пока позвольте отказаться, у меня своя еда есть.

– Конфеты? – вскинул брови Лэйнар. – У тебя разве есть разрешение?

– Зачем мне разрешение на собственные конфеты?

– Конфеты не еда, это лекарство, вызывающее привыкание. Целители их выписывают только психически нестабильным, тяжело больным и старикам, утратившим ясность мысли.

Оля сверкнула глазами, уткнув руки в бока:

– Хотите сказать, что я старая, больная и умственно отсталая?

– Нет, но… – Лэйнар кашлянул, не ожидая такой реакции, – не только конфеты, все сладости считаются наркотиками. Хочешь штраф и наказание?

– Какой же у вас искажённый, неправильный мир! – Оля вскочила с кровати и заломила руки, будто бы в отчаянии. – Господи, лучше бы тут страшненькие демоны кружили возле котлов, чем ангелы на лицо прекрасные, жуткие внутри! Сладости объявлять наркотиками! Нет, это невозможно!

Лэйнар почувствовал замешательство: в себе ли она?

– Угу, – предпочёл он перевести всё в шутку. – Ты говоришь о котлах, значит, точно хочешь есть. И не эту гадость.

– О, если вы так говорите, великий господин! Но конфеты не гадость, и я их не отдам! – поджала губы она и отбросила упавшую на лицо прядь взмахом головы. – Они мои, честно купленные в моём прекрасном мире, в который я точно вернусь. Могу чек показать из «Пятёрочки»!

«Откат, видимо, после магической трансформации», – подумал Лэйнар и с усмешкой ответил:

– Контрабандные наркотики оставь, ладно. Драться с тобой за них я не собираюсь. И прекрати называть меня великим господином. – И ткнул пальцем в неизвестные предметы с голубыми огоньками. – А это что? От них исходит низкий магический фон.

– Это мои личные вещи, – буркнула Оля. – И те скоро разрядятся и будут просто куском ненужного пластика.

– Пластиком ты называла арагв. Они совсем не похожи.

– Естественно, это не сиденья. Это ноутбук, смартфон, аккумулятор, наушники и зарядник.

– Зачем тебе столько пластика?

– Для жизни. В моём мире без них не живут.

– Хочешь сказать, если они разрядятся, твоей жизни что-то угрожает? – нахмурился Лэйнар. – Почему не сказала сразу? Мы найдём замену, раз это важно.

– У вас есть электричество?

– Я не знаю, что это.

– Нет электричества, значит, и смысла нет искать, – отрезала Оля.

– Разберёмся.

Лэйнар шагнул и потянулся к серому прямоугольнику с синим и красным огоньками на торце. Оля заслонила вещицу грудью, чуть не воткнувшись ею в Лэйнара.

– Это твой дом. А это мои личные вещи. Я. Не. Разрешаю. Их. Трогать, – по слогам выговорила она.

Он удивился: какая строптивая человечка! Пожал плечами.

– Да пожалуйста. Очнёшься после своего сладко-наркотического опьянения, сообщи.

Развернулся и вышел из комнаты. Вообще не понятно: чего он с ней возится!

* * *

Закрывшись в комнате, которую мне предоставил опекун, я поняла, что совсем не представляю, как дальше жить. Нет, вид из панорамного окна открывался чудесный: горы, зелень, водопады, сверкающие издалека на солнце. Внутри – почти нормальная кровать, накрытая вязаным шёлковым покрывалом, лампа в стене из мрамора с золотистой крошкой, и, что меня удивило, ванна с бьющим активно тёплым гейзером. Случайно нажав ладонью на стену рядом, я обнаружила самовыдвигающуюся нишу в стене, в которой стопками лежали белые и серые полотенца и простыни. В остальном – полный аскетизм. И абсолютная тишина.

Как вести себя? Что делать? Я была чрезвычайно растеряна и чувствовала себя, как в тюрьме. Отсюда выходить нельзя: только на кухню и обратно. С ним общаться нельзя, он меня ненавидит. А с кем можно? Даже не прокричать ничего мимо пролетающим ангелам, – один другого красивее, – я не умею открывать эти окна. Оставалась только одна надежда – на служанку.

На девушек-ангелов в развевающихся одеждах смотреть было страшно – настолько они были прекрасными. Моё отражение и так редко радовало, а теперь удручало совершенно.

Надеть мне было нечего, кроме ужасно жарких штанов, в которых я чувствовала себя, как в бане, и футболки. Хоть в простыню заворачивайся. Но двери не запирались, и раздеться совсем я не решалась. Всё-таки командир Рамма мужчина, а я какая-никакая да женщина.

И я, как белый медведь в летнем зоопарке, ходила из угла в угол, смотрела в окно, на свои вещи, от которых тут толку было ноль, и чувствовала себя всё хуже, пока внезапно Лэйнар не заговорил за спиной.

Мои худшие предположения подтвердились: командир Рамма не собирается напрягаться с морально-этическими правилами и будет входить без стука. Официально имеет право, как хозяин дома и опекун. Но я рассердилась, ибо была на грани. И началась перепалка, пока он не развернулся и не ушёл.

Несколько минут спустя я остыла и поняла, что так отношения не наладишь. Сражения с чувством неловкости, вины и утверждением «Он первый начал» закончились моей робкой вылазкой.

Лэйнар полулежал на арагве перед столом, заставленным подносами с едой и потягивал из стакана нечто лаймового цвета. Я спустилась по лестнице. Подошла, сгорая от стыда.

– Я действительно не отказалась бы от чего-то съестного… Извините, если мешаю.

Командир Рамма щёлкнул пальцами, подзывая с потолка арагва.

– Садись.

Я аккуратно взгромоздилась на прозрачную подушку, парящую передо мной.

– Спасибо.

Лэйнар посмотрел мне прямо в глаза.

– Не нравится быть под патронажем? Или я тебе не нравлюсь?

Я смутилась: правду говорить не стоило.