Чисто семейное дело - Юлия Федотова Страница 81

Оттонский король Робер Восьмой, при всей своей разудалой лихости и внешней бесшабашности, был отличным дипломатом. Он умел воевать — но умел и хранить мир. Принц Рагнар был истинным сыном своего отца. Он умел убивать — но умел и убеждать.

Самым трудным оказалось вклиниться в разговор, улучить момент между истерическими выкриками новых сородичей. А дальше — дело техники, как любил говорить друг Макс. Напрягая всю мощь своей луженой глотки — чтобы не переорали — рыцарь разразился речью. И пусть не было в ней высокопарных фраз и изящных оборотов, а те, что были, больше подходили не монаршей особе, а десятнику из казармы — от этого она только выигрывала, звучала более убедительно для того, кто привык к душной полутьме забоя, а не к блеску дворцовых залов.

Начал рыцарь с того, что объявил Орвуда Канторлонга ни больше ни меньше любимым избранником богов и судеб и с таким искренним восторгом расписал его личные подвиги, что не только сторонние слушатели, но и непосредственные участники тех событий прониклись убеждением, будто мир выстаивал раз за разом исключительно благодаря ратному таланту, воинской отваге и невиданной мудрости брата по оружию.

Но это была лишь стрелковая подготовка. Пускать в ход тяжелую кавалерию Рагнар не спешил. Сперва он предоставил гномам возможность переварить услышанное и выдвинуть контраргумент: какого демона он тратил годы на спасение мира, ежели семейству его с того никакой выгоды?!

Любой другой на месте Рагнара ответил бы прямо: а где бы оно было, ваше семейство, если бы он не спас мир? Но оттонец отлично умел чувствовать противника; он на интуитивном уровне понимал: простая логика с этими сумасшедшими тварями не сработает. Поэтому не стал тратить на нее время, прямо перешел к красочному описанию несметных богатств, добытых Орвудом с помощью меча, магии и интеллекта. Он говорил, говорил, и глаза гномов разгорались алчным огнем…

— Да что ж это творится такое! — раздался крик души Долвуда Канторлонга. — Сам, значит, в золоте ходит, с золота ест-пьет, а родному отцу с матерью завалящего гостинца не догадался привезти из странствий своих! И что такой негодный отпрыск заслуживает, окромя отчего проклятия?!

Надо было видеть ту искаженную ужасом мраморную маску, в которую превратилось лицо бедного Орвуда в этот миг! Он-то уже успел расслабиться, поверить, что беда миновала!

Но страшноватая физиономия оттонского наследника расплылась в лучезарной улыбке.

— Так ведь как оно вышло-то, почтенные! Не ведал горемычный сын ваш, какая радость его дома ожидает! А как узнал — тотчас и говорит мне: «Скорее, брат Рагнар, шли грамоту в Оттон, пусть не мешкая вышлют мне мешок-другой золотых, чтобы дорогим моим родителям хоть на первое время хватило, да еще золотую ванну надобно захватить. — Знал, знал рыцарь, где у гномов самое слабое место! — Потому что негоже, чтобы сын жил лучше отца»! Вот как он сказал! А я уж и бумагу в лавке купил, и чернилами обзавелся. Нынче же вечером отпишу, с гонцом отправим — и двух недель не пройдет, как будет у вас весь груз — и золото и ванна…

— Моя?! — не выдержал, сдавленно взвыл Орвуд.

— Тихо ты! — шикнул рыцарь. — Думаешь, у нас в королевстве одна-единственная ванна?

В общем, соглашение было достигнуто. Долвуд с Кемрой обещали не проклинать сына и признать новую родню, если в ближайшее время получат обещанные дары.

Вернувшись из «гостей», рыцарь поторопился засесть за письмо. Писал долго, высунув от усердия кончик языка, пачкая пальцы чернилами, будто малолетний школяр.

«Привет вам, дорогие папаша и мамаша, ваши величества, от сына вашего Рагнара!

Не успели мы давеча расстаться — уже пишу вам взад. Не иначе уготовано мне судьбой превратиться к старости в писаря! Но теперь не о том.

У дорогого друга нашего Орвуда приключилась великая радость. Родители его, что сгинули без вести в рудниках тому уж тридцать лет как (без малого), намедни объявились живые и здоровые телом, хвала всем богам и демонам в особенности! Такие вот чудеса порой случаются в горах, ничего тут не поделаешь.

А потому прошу вас, дорогие родители, выслать в Даан-Азар без промедления пару-тройку мешков золотых да еще ту ванну на грифоньих ногах, что за ненадобностью стоит у мамаши в чуланчике. Вроде она потяжелей той, что в кладовой под парадной лестницей, и блестит лучше.

Поистине от щедрости и расторопности нашей теперь зависит судьба Мира! Пусть в телегу коней порезвей запрягут и меняют почаще, днем и ночью гонят.

На том с почтением и до встречи!

Любящий вас сын Рагнар, рыцарь Золотого Меча».

— Вот! — Он протянул бумагу Меридит. — Проверь, не много ли ошибок? А то будет неловко перед дворцовым книгочеем.

Диса пробежала глазами текст.

— Терпимо, — вынесла вердикт она, жирно вычеркивая оборот «взад». — Ты бы хоть объяснил им, зачем деньги нужны. Намекнул как-то. Не о медных грошах речь идет!

— А! — легкомысленно отмахнулся наследник — Не суть! Писать лень, расскажу при случае. От двух мешков и одной ванны королевство наше, боги дадут, не обнищает…

Письмо ушло в Оттон без изменений, тем же вечером.

Пока Хельги делал очередную запись в дневнике, а Рагнар кропал свое послание, Меридит и Орвуд делились со спутниками своими впечатлениями от визита, причем гном был куда менее сдержан в выражениях, нежели диса. Девица, из деликатности, пыталась сгладить наиболее острые моменты, старалась отделаться обтекаемыми фразами. Но старший брат по оружию предпочитал называть вещи своими именами. Новая родня была ему много ближе старой, кровной, и он не видел причин скрытничать, оправдывать последнюю в глазах первой.

А причина была. Характер дочери сенатора Валериания, как известно, тоже оставлял желать много лучшего. Она и здесь нашла повод для насмешек.

— Никакой опыт не бывает лишним! — хихикнула она. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, в кого Орвуд уродился таким сварливым!

Но Меридит сурово, исподлобья взглянула на боевую подругу и попросила строго:

— Не надо этим шутить! Ты просто не представляешь, о чем говоришь! Тебя с нами не было!

И сильфида, как ни странно, приумолкла.

— Как только выдастся свободное время, приглашу хорошего колдуна, — пробормотал Орвуд себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь. — Думается мне, Хельги прав. Мои родители прокляты. Или еще как-то зачарованы. С этим надо что-то делать, иначе рано или поздно беды не миновать!

Следующий, свободный от семейных визитов день был посвящен архивам — один-единственный день! Никто не рассчитывал отделаться так легко! Идеальный порядок Центрального Даан-Азарского архива особенно бросался в глаза после чудовищного бедлама оттонской библиотеки. Все здесь было по полочкам да по номеркам… Вот только полочек этих да номерков насчитывалось такое несметное множество, что Рагнар, увязавшийся с друзьями неизвестно зачем — читал он еще плоховато, — только присвистнул: «Ох, покусай меня химера! Да здесь работы на долгие годы!» Конечно, он безбожно преувеличивал. Орвуд собирался уложиться дней в пять: «Если искать с утра до поздней ночи и не лениться». Но вышло еще быстрее, спасибо Силам Судьбы!