Поводырь - Андрей Дай Страница 78

– Апанас, вина хлебного неси…

«Блин. Отправь дурака за водкой – он одну и принесет», – подумал я, мрачно глядя на принесенный белорусом натюрморт. Граненый стаканчик мутной, не меньше чем семидесятиградусной, сивухи, блюдце маринованных огурчиков и несколько ломтей черного ржаного хлеба.

– Еще неси, – прошипел я, выливая дезинфицирующий раствор спирта с сивушными маслами поверх только-только зашитой раны.

– Что это вы делаете, голубчик? – удивился Гриценко.

– Микробов пытаюсь убить, – честно признался я. – Вам же недосуг.

– Микробов?

– Маленьких болезнетворных организмов, которых вы сейчас мне в рану руками внесли. Они от спирта только и дохнут. Ну или от высокой температуры. – Я напряг память. – Кажется, при пятидесяти пяти градусах по Цельсию. Но ногу поджаривать не дам. Потому – только спирт.

– Гм, любопытная интерпретация, – прикладывая тыльную сторону ладони мне ко лбу, протянул Гриценко. – И что же, голубчик? Вы и прямо сейчас эти организмы изволите наблюдать?

– Тьфу на вас, доктор! – У меня складывалось стойкое впечатление, что разговариваю не с врачом, а с шарлатаном, называющим себя медработником. – Микробы совсем маленькие. Невооруженным глазом их увидеть невозможно.

– Отчего же вы решили, что эти ваши микроорганизмы там тем не менее присутствуют?

– Потому, Николай Семенович, что читать умею. И сообщениям светил науки об открытии первопричины большинства болезней привык доверять.

– И что же, ваше превосходительство, те светила советуют делать, дабы не заносить этих… микроорганизмов в открытые раны?

– Руки мыть, доктор, – рыкнул я. Апанас уже стоял рядом с новой порцией хмельного напитка, и мне просто необходимо было принять это вовнутрь. – Или спиртом протирать. И рану тоже.

– Любопытно. И как же… – Доктор замер на минуту, наблюдая, как единым махом я опрокидываю принесенное пойло в рот. – А это вы, простите, для каких целей сделали, ваше превосходительство?

– Нервы лечу.

Огурчик. Пряный запах ржаной корочки. Лекарство теплой волной обдало пищевод.

– Гм. Ну да, ну да… Так как же, голубчик, эти небольшие виновники заболеваний были обнаружены?

– Через микроскоп. У вас есть микроскоп? Закажите в Санкт-Петербурге. Я оплачу.

– Весьма, весьма любопытно… А не могли бы вы, господин губернатор, припомнить имя того отважного исследователя, высказавшего столь смелую научную гипотезу?

Мамочки! Они что же, еще и о микробах не в курсе? А прививки от оспы всем поголовно на каком основании делают? Может, просто до Сибири наука еще не дошла? Или я опять брякнул, не подумав? И что я должен был ему сказать, если сам никогда и не знал первооткрывателя вирусов и бактерий.

– Вот тут я вам, дорогой доктор, помочь не в силах. Плохо запоминаю имена, знаете ли. Немец какой-то или австриец. Я на немецком языке читал…

Гриценко коротко поклонился, что можно было принять и за благодарность, и за завершение разговора. И отошел к столу, куда Апанас перенес его саквояж. «Поразительно, – шептал окружной врач. – Поразительно. Невероятно, но это все объясняет…» Думаю, начнись в тот миг залповая стрельба за окнами, он и бровью бы не повел. А я вдруг подумал, что вовсе забыл о медицине для своей экспедиции.

К какому-то конкретному решению прийти не успел. Едва врач оставил меня в покое, ко мне двинулись Тецков с Корниловым. И если купец, похоже, был искренне счастлив, что я остался жив, то казак не был наверняка уверен, что останется жив он сам.

– Ваше превосходительство! – прогудел Тецков. – Не высказать, как я счастлив…

– Вот и молчите, Дмитрий Иванович, – нахально перебил я его. – С понедельника наймите людей, пусть на окна первого этажа поставят кованые решетки. Вам ясно?

Владелец заводов и пароходов понятливо боднул лобастой головой.

– Отлично. Вы, Иван Яковлевич… – На сотника было жалко смотреть. – Впредь потрудитесь распределять конвой таким образом, чтоб держать под контролем все возможные пути проникновения. Я ясно выразил свою мысль или нужно поручить это кому-либо другому?

– Ясно, ваше превосходительство. Такого больше не повторится. Жизнью ручаюсь.

– Хорошо. У вас есть еще один шанс. На сегодня вы свободны.

На щеках хорунжего выступили первые проблески румянца. Щелкнув каблуками, казак торопливо вышел. По-моему, кое-кому из расслабившихся у меня за спиной казачков сейчас не поздоровится. Тецков тоже не стал больше мне докучать. Вышел из номера. Может быть, и не так споро, как Корнилов, но не менее целеустремленно.

– Это правда, ваше превосходительство? – тихонько поинтересовался Варежка, успевший к тому времени усесться на табурет возле моего изголовья.

– Ты о чем, Ириней?

– О малюсеньких зверьках, что болезни в наше тело вносят.

– Совершеннейшая правда.

– Чудны дела твои, Господи. И что же, Герман Густавович, они и вправду хлебного вина побаиваются?

– Спирта. Не вина. И то, только если рану обработать или руки протереть. А вот пить его вредно. От частого его внутрь употребления как раз другие болезни появляются… Ладно. О микробах в другой раз поговорим. Сказывай, что там?

Варежка наклонился совсем низко к моему уху и прошептал:

– Их трое было. Мы труп у окна подобрали да увезли покудова. В тюремном замке в лазарете положили.

– Труп?

– Вы из револьверта своего с одного выстрела ему в лоб. Пришлось лицо умывать. Насилу опознать смогли.

– Опознали?

– Конечно, Герман Густавович. Я же покойного и при жизни знавал.

– И кто же это был?

– Караваев. Кому бы еще к вам в окно лезть вздуматься могло? Я уже и наблюдение с дома барона снять успел. Ни к чему теперь-то.

– Поторопился, – поморщился я. – Теперь-то, Ириней Михалыч, самое интересное начинается. Теперь нам с тобой заказчика определить нужно, а единственный след к злодею я пулей своей обрубил.

– Ну, один-то из троих варнаков жив покуда. В себя придет – поспрошаю.

– Вот-вот. Поспрошай. Почему, как уличены были, не прочь кинулись, а на меня поперли? Пожар в торговом ряду – не их ли рук дело? И если они, то откуда нефть взяли?

– Нефть?

– Масло земляное, горючее.

– Петролеум, что ли? Так это всякий скажет – с озера Масляного. Его там остяки со льда зимой лопатами собирают.

– Ух ты! Обязательно нужно там побывать…

– А вот кто им, Герман Густавович, мысль такую дал – лавки петролеумом полить, чтоб не потухло, – это большой вопрос.

– Есть версии?

– Достойных внимания – нет, – огорченно признался Варежка. – Я к барону приглядывался. Но теперь уверен – это не он. Возможность у него, быть может, и была, а вот духу бы не хватило. Да и не поддерживал Караваев с полицмейстером связи. Я бы узнал.