Савойская терция - Чёрный Лев Страница 75

Маркиз де Санта-Крус, меряя шагами палубу своей флагманской галеры «Волк», зорко вглядывался в грандиозную битву, слыша ожесточённые крики сражающихся, ловя ноздрями густой пороховой дым и запах гари горящих кораблей. Галеры Агостино Барбариго, окружённые, связали боем корабли Мехмет Сирокко, Дориа и Улудж-Али отходили всё более и более право, центр христианского флота, пока держался.

– Ждать! Ждать! Ждать! – успокаивая самого себя, шептал он.

– Смотрите! Османы! Они отсупают! Они бегут!

На левом фланге, окружённым галерам Агостино Барбариго, удалось сделать невероятное, полностью разгромив османов! Мехмет Сирокко был убит, ему мечом снёс голову храбрый венецианец Джованни Контарини. Но и сам Агостино Барбариго не уберёгся, получив в самый разгар схватки смертельную рану стрелой в правый глаз. Его приподняли на палубе, и мужественный венецианец, потрясая мечом, долго грозил вслед остаткам уходящего османского флота. ^[184]

В центре османы трижды кидались на палубу «Реала» и каждый раз были отбиты. Ступать приходилось по телам павших, солдаты обеих армий, как по мостикам, перебегали с одной галеры на другую, упавшие в море и там продолжали борьбу, убивая и топя врагов. Рушились на палубы мачты, калеча людей, пушечные и аркебузные залпы слились в один оглушающий, протяжный вой, арбалетные болты летели со всех сторон, поражая и своих, и чужих.

Альваро не смог более удерживать Хуана Австрийского, которым с громким призывом кинулся в битву. И все вздрогнули, когда Его Светлость упал, получив ранение в ногу.

Улудж-Али, улучшив момент, ловким манёвром обманул Джованни Андреа Дориа, и обойдя его корабли, на своих более быстроходных и манёвренных галерах, рванул к открытому правому флангу христианского центра. ^[185]

Так уж распорядилась Судьба, что главный удар десятков галер Улудж-Али, приняли на себя три галеры рыцарского ордена Святого Иоанна. Окружённые значительно превосходящим по численности врагом, рыцари бились мужественно со своими злейшими врагами, не прося о пощаде. На каждой из мальтийских галер – «Санта-Мария-делла-Виттория», «Святой Пётр» и «Святой Иоанн», было по три десятка рыцарей, во главе с Пьетро Джустиниани, де Сент-Обином и Алонсо де Тексада. Все они погибли, кроме пронзённого семью стрелами Пьетро Джустиниани и ещё двух тяжело раненных рыцарей.

– Нельзя больше ждать! Вперёд! – маркиз де Санта-Крус повёл в битву свои галеры.

Корсары Улудж-Али уже заводили канаты на захваченные мальтийские галеры, когда увидели летящую прямо на них эскадру де Санта-Круса.

– Рубите канаты! Уходим! – прокричал Улудж-Али, которого и с тыла уже окружали подошедшие галеры Джованни Андреа Дориа. – Уходим!

Первой на выручку мальтийским кораблям подошла испанская галера под командованием Франческо де Охеды.

В качестве трофея Улудж-Али захватил с собой только флаг рыцарского ордена Святого Иоанна.

Галера «Маркиза», на которой находился Мигель де Сервантес, шла в битву в составе эскадры де Санта-Круса, и впоследствии, бессмертный автор «Дон Кихота», писал о своём участие в битве в третьем лице: «В морской битве при Лепанто выстрелом из аркебуза у него была искалечена рука, и хотя увечье это кажется иным безобразием, в его глазах оно прекрасно, ибо он получил его в одной из самых знаменитых битв, которые были известны в минувшие века и которые могут случиться в будущем…» ^[186]

Для Альваро де Санде, битва при Лепанто, в его богатой на подобное жизни, была…просто ещё одной битвой. Но для многих других, она стала самым главным, самым важным, самым значительным событием.

Флагман османского флота, галера «Султан», была захвачена. Альваро де Санде, устало привалившись к мачте вражеского корабля, опустив окровавленный меч, вытер с лица пот. Кто-то из испанских солдат, поднял на пике отрубленную голову Али-паши, и размахивая ею, кричал:

– Победа! Победа! Победа!

Другой, взобравшись на мачту, сорвал зелёное знамя ислама. Поднеся его Хуану Австрийскому, он получил щедрую награду.

К Альваро, перебираясь с корабля на корабль, ступая по горам трупов, с мечом в одной руке и со щитом, истыканном стрелами и арбалетными болтами, подошёл капитан Диего Энрике де Кастанеде и Манрике.

– Всё благополучно, сеньор маэстро-дель-кампо. Ваш сын жив, и даже не ранен.

– Как он?…

Опытный капитан понял суть не до конца высказанного вопроса.

– Храбро бился, за спины других не прятался.

– Ну вот и славно.

В полтора-два часа, всё было кончено. Христиане развеяли, уничтожили, сожгли и захватили до этого считавшийся непобедимым османский флот. Мало кому удалось уйти, один только Улудж-Али отходил более-менее организованно, собрав вокруг себя около 40 галер. ^[187] Добравшихся до берега османов, их выбросившиеся корабли, атаковали, безжалостно и беспощадно убивая всех, местные греки.

Поддерживаемый под руки, стоял и улыбался дон Хуан Австрийский. Победа! Победа! Победа! Она широко разнесётся по всему христианскому миру, прославляя его. Даже в протестантской Англии и Германии, среди гугенотов Франции, которым ещё султан Сулейман Великолепный предлагал союз против католиков, победа в битве при Лепанто вызвала восторг и восхваление. Венецианец Паоло Парута писал: «Смелость этих людей, ^[188] как истинное, животворное солнце, даровало нам самый прекрасный и самый радостный день». Папа римский Пий V, своей буллой, распорядился праздновать по всему христианскому миру день 7 октября, прославляя Богоматерь.

– Её заступничество и покровительство, принесло нам победу!

По всем церквям, соборам, храмам и монастырям, была отслужена благодарственная, праздничная месса.

117 османских кораблей, было захвачено, а более сотни, нашли свою могилу на дне Патрасского залива. Враг потерял убитыми и раненными до 30 тысяч человек, ещё 5 тысяч османов было захвачено в плен. И с радостью, словно только ради этого и сражались, ^[189] освободили более 10 тысяч христианских рабов.