Черно-белая война - Игорь Ковальчук Страница 69

Вскоре Мэлокайн перестал прятаться от законников. На его адрес не приходило никаких извещений или повесток, Блюстители не звонили ему и не пытались его найти, и даже у патриарха его местонахождением не интересовались. Но, что самое главное, природное чутье воина шептало ему, что опасности больше нет и от него ничего не хотят. Пока.

Казалось, заставив непокорного ликвидатора провести ночь с Тайарной Эмит, они добились желаемого и успокоились. Тайарна тоже не давала о себе знать, а он не искал ее. Мэлокайн успокаивал себя тем, что, может быть, ребенка-то и не получилось. Даже у смертных один-единственный половой акт без предохранения еще ничего не гарантирует, а уж у бессмертных все намного сложнее. Бывает, что они столетиями не могут завести ребенка, а тут один раз.

Но здравый смысл подсказывал мужчине, что, не получись у них с Тайарной, его хотя бы попытались бы отловить еще разок. Не пытаются – значит через некоторое время у него появится отпрыск. Мэл никогда не подсчитывал срок по пальцам. Ему было не по себе.

Хорошо, хоть за Моргану сердце не болело. Ее спрятали, и надежно. Правда, надо признать, что и Блюстители не слишком настойчиво искали ее. Скорее так, для порядка – прислали несколько извещений и поинтересовались, где же находится девушка, но когда все ее домочадцы сделали удивленные глаза и развели руками, не стали ни на чем настаивать. Успокаивали Мэла и наладившиеся отношения между его патриархом и главой клана Драконов Ночи. Если все-таки придется выбирать пару для Морганы, Эндо намного лучше Оттара Акулы. Ликвидатор уже почти поверил, что Мэрлот сможет добиться от главного Дракона Ночи всего, что угодно.

Жена держалась с Мэлокайном так же, как всегда, в ее жестах, мимике или словах он не замечал ни следа обиды или ревности, но вина угнетала мужчину так сильно, что он приписывал ее тону или поведению то, чего там на самом деле не было. И мучился.

Лучше всего от грустных мыслей Мэла отвлекала работа. Набравшись решимости, ликвидатор наконец отвез исполненный список и получил расчет без какого-либо сопротивления, а потом сразу же новый заказ. Потом он разок съездил по частному вызову на консультацию. Вызвал его Лоанаро Алзара. Патриарх рыжекудрого клана прекрасно знал, что ликвидатор не обязан разъезжать с консультациями, поэтому в телефонном разговоре был чрезвычайно любезен, не настаивал, а просил о встрече и пообещал щедрое вознаграждение.

Мэл, который был бы только рад, если б жители Центра вызывали его к потенциальным вырожденцам, своим родственникам, ответил согласием. Это экономило бы ему время, нервы, душевные силы, раннее распознание и отсутствие препятствий в работе – это самое лучшее, о чем только может мечтать ликвидатор. Вырожденцы на ранних стадиях изменения личности ликвидируются очень легко.

Лоанаро встретил Мэлокайна у парадного входа в метрополию. Она представляла собой целый комплекс огромных зданий, которые достраивались постепенно и потому выглядели немного разношерстными. Глаз опытного архитектора легко определил бы эпохи, к которым принадлежало каждое из зданий, дворцов и даже замков, самым старым из которых, должно быть, стукнуло не меньше трех-четырех тысяч лет. Метрополия была поистине огромна, занимала площадь небольшого города, но это и понятно – клан Алзара был куда многочисленнее дома Мортимеров.

– Я прошу вас о помощи, – сказал глава рыжекудрого дома после того, как поприветствовал Мэла. – Ваши родственники передали мне моего горе-потомка, который был схвачен на Черной стороне… Который… Ну, словом, который перешел на сторону черных. Я хотел бы, чтоб вы освидетельствовали его.

Не сообразив сразу, о ком идет речь, Мортимер с любопытством поднял бровь.

– На предмет вырождения?

– Именно. – Лоанаро смотрел себе под ноги. – Я не могу понять, почему мой потомок так поступил, и, поскольку он сам не смог дать мне удовлетворительного ответа на этот вопрос, я считаю, что должен рассмотреть все варианты.

– А если я определю в нем вырожденца?

Лоанаро остановился; Мэлокайн вслед за ним. Патриарх смотрел на носки своих безупречно начищенных ботинок. Рыжая, как осиянная солнцем бронза, прядь длинноватых волос падала ему на лицо.