Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера Страница 55
Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера читать онлайн бесплатно
Я прижала ладонь к губам, внезапно поняв причину его ухода. Как же я могла забыть, какой сегодня день?
Как я могла забыть обо всей той крови, что покрывает эти руки, которыми я совсем недавно восхищалась?
Между бровей Тени пролегла морщинка, но он упорно не смотрел мне в глаза:
– Не уходи! – жалобно взмолилась я, не зная, что еще могу сделать. По крайней мере, я должна была попытаться его остановить ради всех тех, кто обречен сегодня погибнуть. – Прошу тебя, Верлен. Ты ведь каждую неделю уничтожаешь таких же людей, как я.
Услышав свое имя, Верлен на миг посмотрел мне в глаза, но потом его лицо стало холодным и равнодушным.
– Ты все неправильно поняла, – сурово отчеканил он. – Я всего лишь выполняю свою работу, привожу в исполнение приговор императора – и ничего больше. Люди, которых я казню, – это смутьяны, нарушающие порядок в обществе, их неповиновение следует пресечь ради общего блага. Все равно ты не поймешь…
Он сделал движение, чтобы отвернуться и уйти, но я немедленно обогнала его и преградила ему дорогу.
– И ты без колебаний обходишь эти приказы, если тебе так удобно! – воскликнула я, жестом обвинительницы наставляя на молодого человека указательный палец.
Он поморщился, очевидно, рассерженный тем, что я поймала его на этом противоречии.
– Это другое дело. Ты – исключение и прекрасно это знаешь. Твой случай уникален. У меня есть задание, и мой долг – выполнить его до конца, хотя мне отведена довольно неблагодарная роль. Если этого не сделаю я, назначат кого-нибудь другого. Лучше, если этим буду заниматься я, пожалуйста, поверь.
Слезы затмили мне взор, в душе вскипели гнев и унижение. Я дошла до того, что умоляла Палача Пепельной Луны действовать в обход правил, из-за которых он изначально и стал моим злейшим врагом.
«Сефиза, ты окончательно потеряла разум?»
Я скрестила руки на груди и, склонив голову, вперила взгляд в узорчатый паркет. Собственное поведение вызывало у меня отвращение. Как я могла подумать, будто имею власть над этим человеком, будто мое слово что-то изменит? Как вышло, что я пытаюсь урезонить столь гнусное и беспощадное существо?
До чего же глупо…
Кроме того, что мне даст эта бесплодная попытка?
– Почему император хочет видеть тебя на этой должности? – хрипло поинтересовалась я, дрожа от гнева. – Тебе это нравится, не так ли? Тебе приятно сеять вокруг себя ужас и смерть, да? Ну конечно, это твоя отличительная черта…
Тень подавился возмущенным вздохом и ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцами, наклонив голову вперед, словно мои обвинения причинили ему физическую боль.
– Да, верно, все так и есть, – прорычал он сквозь зубы. – А еще я пытаюсь избавить осужденных от страданий, забираю их души перед казнью, чтобы на Дереве пыток висели лишь их пустые оболочки. Впрочем, полагаю, эта незначительная подробность в расчет не принимается, имеет значение только конечный результат…
– Ну и ну, вы только посмотрите! – Я закусила удила, вспомнив о своих родителях и о том, как их тела висели на этом проклятом Дереве. – Ты что, принимаешь меня за дуру? Так ты спасаешь бедные души своих жертв?! Только полный идиот в такое поверит!
– Полагаю, я и впрямь законченный идиот. Забудь о том, что сказал, ты права. Я жестокий выродок, и для меня нет большего удовольствия, чем использовать свою силу для мучений твоего народа. Разумеется, ничто не доставляет мне большей радости.
С этими словами он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. В замке щелкнул ключ. Я медленно осела на пол, безуспешно пытаясь сдержать рыдания. В памяти одна за другой возникали картины того страшного вечера, когда погибла моя семья.
Прозерпина
Прозерпина дрожала всем телом: в такой глубокий транс она еще никогда не погружалась.
Сегодня Гефест спустился к ней в склеп, как делал всегда по воскресеньям днем: самое опасное время, ибо вечером сюда являлся сам император. Гефест знал, как мучительно даются его любимой встречи с ее хозяином и тюремщиком. Он знал, что она постоянно живет в страхе пред лицом этого чудовища, обратившего ее силы себе на пользу.
Однако сегодня для Прозерпины все было еще хуже обычного.
– Проз, любовь моя, прошу, успокойся, – умолял Гефест, крепко прижимая ее к груди.
Длинные руки бога осторожно гладили обнаженную спину девушки, стараясь не задеть входящие в плоть кабели.
– Все будет хорошо, обещаю, – прошептал он на ухо Прозерпине, страдальчески заламывая брови.
Сладкая ложь – и они оба прекрасно это осознавали.
Как Прозерпина ни пыталась, ей никак не удавалось сдержать конвульсивную дрожь, сотрясавшую ее тело. Вот уже несколько часов она находилась в глубоком шоке, потому что видения нахлынули неудержимой лавиной, к тому же внезапно сделались нечеткими, очень смутными.
Вчерашняя резня и без того ударила по Прозерпине весьма болезненно, но теперь ее терзали новые мучения, совершенно иного свойства, и они никак не прекращались.
– Паутина времени перевернулась, – задыхаясь, пробормотала девушка. От ужаса и глубокого смущения по ее щекам лились слезы. – Паутина расплывается и составляется заново. Чужачка ее изменила, и мой взор заволокло туманом… Все во мгле! Паутина вывернута наизнанку, она стерта…
На этот раз она почти бредила. Не было ничего удивительного в том, что ее разум порой отказывал ей спустя почти два века непрерывного насильственного погружения в грезы. Однако поняв, что ее способности становятся ей неподвластны, Прозерпина почувствовала, что стоит на грани безумия. Сумасшествие раскрыло свои черные смертоносные крылья и грозило поглотить ее всю, без остатка. Эти несколько фраз крутились у нее в голове, вытеснив все прочие мысли.
– Паутина времени перевернулась, – снова и снова повторяла она, не в силах произнести ничего другого. – Паутина расплывается и составляется заново. Чужачка ее изменила, мой взор заволокло туманом…
– Тише, – бормотал Гефест, снова поглаживая ее спину. – Успокойся… прошу тебя, моя милая. Только скажи, что я могу сделать, чтобы все это прекратилось. Я так тебя люблю… Только скажи, и я немедленно тебя освобожу. Не побоюсь никаких опасностей, если придется, даже выступлю против отца. Скажи только, что я должен сделать…
Крепко прижимаясь к груди возлюбленного, Прозерпина лихорадочно замотала головой. Предложение Гефеста – это полное безумие, чистой воды самоубийство, но озвучить эту мысль девушка не могла: губы не слушались.
– Чужачка… Чужачка… – заикаясь, лепетала она, отчаянно пытаясь восстановить рисунок Паутины.
Сильный живительный жар, исходящий от Гефеста, мало-помалу помогал ей прийти в себя. Его нежные руки постепенно вытягивали Прозерпину из черной пропасти безумия.
– Какая чужачка? – спросил наконец бог, мягко подхватывая подбородок девушки и заглядывая ей в глаза. – О ком ты говоришь? Неужели на тебя так подействовало присутствие во дворце маленькой человеческой девчонки, которую столь рьяно защищает Верлен? Это она изменила Паутину? Ты это пытаешься мне сказать?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments