Магнус Миллион и Спальня кошмаров - Жан-Филипп Арру-Виньо Страница 51

– Отдайте это мне, идиот! – выкрикнула дочь профессора Оппенгейма, выхватывая оружие у директора.

И, не целясь, от бедра дважды выстрелила в Большого Вацлава.

Но кого остановишь стрельбой из сигнального пистолета, заряженного старомодными пистонами и годящегося только для того, чтобы давать старт триместровым контрольным?

Вацлав растерянно переводил взгляд со своей целой и невредимой груди на дымящееся дуло пистолета и обратно.

– Вы видели, господин директор? – возмущённо произнёс он. – Видели, на что они способны?

И, выбив дверь одним ударом плеча, вслед за Мимси нырнул в ночную мглу.

Для его превосходительства Малроя Макколли – то есть, простите, для Свена Мартенсона – ночь тоже выдалась долгая.

Присутствие профессора Оппенгейма и его дочери на приёме, который устраивал великий герцог, привело его в такое восторженное состояние, что он совсем забыл об осторожности.

Как только Магнус уехал, Свен отправился в закрытые покои, где проходил праздник. Конечно, глупо было надеяться попасть туда без пригласительного билета. С тех пор как умерла сестра, Свен Мартенсон превратился в изгоя.

И, конечно, никто бы его никуда не впустил, если бы не восхитительная дерзость Свена и его неподражаемое умение носить смокинг.

Отыскав в очереди приглашённых даму почтенного возраста, он подошёл к ней и по-военному пристукнул каблуком:

– Малрой Макколли, посол Нового Уэльса. Счастлив снова видеть вас, моя дорогая. Вы позволите?

С этими словами он взял зардевшуюся даму под руку и, растолкав очередь, пробрался к двери, где собственноручно предъявил пригласительный билет своей спутницы двум внушительного размера швейцарам, которым было поручено строго следить, чтобы на праздник не проникли посторонние.

Внутри бокал шампанского и тарелочка миниатюрных пирожных позволили ему избавиться от новой знакомой, которая, конечно, немного беспокоилась, что съела лишнего, но зато была в восторге, что и теперь, в своём возрасте, становится объектом внимания со стороны мужчин.

– Нет, это я была чрезвычайно рада нашей встрече, ваше… э… превосходительство!

Однако подобраться к профессору Оппенгейму оказалось непросто. Даже при своём высоком росте Свен лишь изредка замечал всклокоченную шевелюру учёного в толпе осаждавших его гостей.

Канцлер Краганмор тоже, конечно, был здесь. В какую-то секунду его орлиный взгляд встретился с глазами Свена Мартенсона и задумчиво остановился. В этом взгляде мелькнула смутная догадка, будто канцлер узнал своего старого врага, которого считал давно обезвреженным, но окончательно ещё не сообразил, кто это такой.

Свен развернулся и затерялся в толпе. Ему совсем не улыбалось быть обнаруженным, к тому же он увидел, как канцлер наклонился к Алисии Оппенгейм и что-то шепнул ей: та тряхнула головой и тоже обвела взглядом толпу гостей. Было очевидно, что они с канцлером заодно, и это до глубины души ранило Свена Мартенсона.

Оставаться здесь было небезопасно, поэтому он незамедлительно исчез.

От Магнуса новостей не было. Ну ничего, просто времени прошло ещё слишком мало. Что же до Мимси, то она, наверное, где-нибудь дуется. Её рассердило замечание Свена по поводу платья, но что поделаешь? Это было дельное замечание: если хочешь остаться незамеченной, нельзя являться на праздник в платье канареечного цвета.

Свен притаился у стен дворца, куда перевезли для торжественного ужина великого герцога и его гостей. Стояла морозная ночь. Свен ждал, пританцовывая от холода и куря одну сигарету за другой.

Что делать? То, что профессор и канцлер находятся во дворце, обнадёживало. Пока они здесь, никакой опасности нет и Магнус может спокойно заниматься поисками в лицее.

О том, чтобы пробраться внутрь и проследить за обоими, нечего было и думать: перед дворцом разгуливал целый взвод стражников в парадной форме. Канцлер удвоил количество часовых, и попытка пройти незамеченным была бы полным безумием: с таким же успехом можно просто подойти, представиться и попросить, чтобы его бросили за решётку.

За многовековую историю дворца никому ещё не удавалось проникнуть сюда без приглашения. Никому и в голову не приходило попытаться, таким неприступным считалось это здание.

Вот Мимси – та смогла бы, не удержался Свен от задорной мысли. Маленькая воровка отыскала бы здесь какой-нибудь мышиный лаз и проникла в эту суровую крепость, если бы ей вдруг вздумалось попробовать.

С Мимси всегда была одна сложность: из любопытства или пустого бахвальства она могла решиться на что угодно…

Незадолго до полуночи автомобиль профессора Оппенгейма наконец покинул резиденцию великого герцога.

Машина остановилась перед парадными воротами, чтобы охрана провела необходимую проверку.

Заднее стекло медленно опустилось: Алисия Оппенгейм, укутанная в соболиную шубу, на мгновение мелькнула в окне, и Свен увидел, как она прикуривает длинную сигарету в мундштуке.

Её профиль показался лишь на пару секунд, но у Свена перехватило дыхание и внутри всё перевернулось. Отчего? Оттого, что теперь Алисия как-то связана с канцлером? Или от опустошающей уверенности, что эта женщина никогда не будет принадлежать ему?

Стекло снова поднялось, и машина медленно растворилась в ночи.

Профессора Оппенгейма в ней не было.

Той же ночью, в начале четвёртого, мощные удары сотрясли дверь Филантропического общества Гульденбурга и заставили Свена Мартенсона подскочить в кресле, где он вздремнул, укрывшись пледом.

Это одна из его немногочисленных педагогических побед в отношении Мимси: он научил её стучать, прежде чем войти, а не вваливаться в комнату через окно или дымоход в любое время дня и ночи.

– Магнус! – проговорила она, задыхаясь от бега. – Схватили… лицей… быстро…

Её ресницы и брови были покрыты инеем, а шапочка и китель задеревенели от ледяного снега.

– Успокойся и войди. Я приготовлю тебе чай, и ты мне всё расскажешь.

– Некогда… нужно…

Она так сильно дрожала, что не могла говорить, и, даже когда обхватила ладонями обжигающую чашку, это её не согрело.

Всю дорогу от лицея Мимси бежала, преодолевая шквалистый ветер и петляя по тёмным улицам. Если бы не старьёвщик и его телега, она бы никогда не добралась до Нижнего города.

– Магнус… – повторила она, когда к ней вернулась способность говорить. – Нас поймали… Мне удалось сбежать, но он… они привязали его к такому креслу и… и отправили в сферу снов… Он исчез… совершенно исчез… будто стал невидимым или будто его просто больше нет.

Когда Мимси закончила рассказ, по щеке у неё потекла слеза. Она яростно смахнула её рукавом: Свен Мартенсон никогда не видел, чтобы она плакала, и она не собиралась его разочаровывать.