Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина Страница 50

— Я проверю обратный путь, — сказал Щегол негромко, но не шепотом. — Ждите здесь, в нише, сюда до утра никто не явится.

И ушел — уверенно, без тени страха.

— Как пойдем обратно, — хмыкнул Нургидан, — не вздумай стражниками любоваться и у портретов вздыхать. Выберемся — так тебя отделаю!.. Все хорошо складывается, а ты…

И замолчал, увидев, как исказилось лицо друга.

— Что разухмылялся? — жарким шепотом спросил Дайру. — Все зубы выставил, как пила двуручная! Все хорошо складывается, да? Во дворец вошли, как в трактир! Протопали по коридорам, только что не плясали! Стражник в двух шагах сидел — не обернулся! До комнаты Лауруша добрались — хоть бы кого по пути встретили! И дверь не заперта!

— Да чем ты недоволен? — пытался понять Нургидан. Ему редко приходилось видеть друга таким рассерженным.

— Чем недоволен? Тем, что для нас не выстроили почетный караул стражи! И что музыка не играет! И что три правителя навстречу не вышли! С пояском этим, чтобы нам за ним не тащиться! Дурень, пойми: это королевский дворец! Он должен охраняться… ну, уж всяко получше дровяного сарая. И если два юнца во главе с мелким воришкой прошли этот самый дворец чуть ли не вдоль и поперек… ну, не бывает такого! Понимаешь, не бы-ва-ет!

* * *

Старший тюремщик Табиш блаженствовал. Он сбросил камзол, вытащил рубаху из штанов, чтобы дать простор объемистому пузу, и любовно окинул взглядом кувшин с вином и блюдо с лепешками и ломтями окорока.

Есть почему-то хотелось всегда. Но отвести душу можно было только на работе. Дома жена зудит над ухом: «Опять жрешь на ночь глядя! Отрастил брюхо, скоро по полу шлепать начнет!..» Сука. Любовникам бы своим указывала. И ведь нельзя словечком возразить: рука у проклятой бабы тяжелая. Так приласкает — ой-ой-ой…

Табиш вздохнул и устремил взгляд в угол, где на краю скамьи лежал аккуратно свернутый коричневый плащ с меховой оторочкой. Хорошая вещь. Добротная. Шнуры-то, шнуры золотые! Вот только какой дурень нашил на капюшон заплатку, да еще и зеленую? Капюшон целехонек, дырки нет… Ну да ладно, заплатку всегда можно спороть…

Начальник тюрьмы не запрещал тюремщикам присваивать вещи тех, кому не суждено выйти на свободу. Так чего бы и лучше — сейчас и примерить дорогой наряд!

Но что-то останавливало Табиша.

Нет, не то, что за стеной, в караульном помещении, дрыхли четверо стражников, а еще двое только что ушли на очередной обход коридоров. Охранники — народ подчиненный, пусть только посмеют донести на Табиша! И не то, что Совиная Лапа был жив. Надолго жив-то? Скоро сдавать смену, придет дурень Никри, следом явится человек Жабьего Рыла. Дело будет сделано, а ответит за все Никри.

Не это мешало примерить плащ, а то, что на коричневом сукне лежала треугольная серебряная пластинка, вся в загадочных знаках. И тут же — змей кой — стальная цепочка. Хоть и в драке, силой сняли с шеи узника, а не порвали…

Дознаватель решил не тащить талисман во дворец. Кто знает, каких бед может натворить эта штуковина? А Допросные подвалы — место подходящее. Тюремщику велено приглядывать, чтоб никто не трогал амулет… Ха, трогать! Дураков нет!

Завтра в Допросные подвалы явятся все чародеи Аргосмира. Будут думать да гадать, что означают знаки на серебре…

Табиш с раздражением отвел взгляд от талисмана.

Скоро, скоро сменщик Никри потянет шнурок, свисающий с косяка неприметной дверцы, что выходит в глухой переулок. И по эту сторону дверцы звякнет бронзовый колокольчик — мол, отворите, пора Табишу домой…

А пока можно побаловать себя лепешками с ветчинкой…

* * *

Темные повязки сдернуты с глаз. Насмешливый проводник, подбросив и поймав золотую монету, распрощался со своими подопечными, указал им короткий путь к дому Лауруша и весело передал привет «смугляночке».

— А ведь он, зараза, нарочно водил нас кругами по переулкам-закоулкам! — хмуро глянул Нургидан в спину уходящему Щеглу. Парень только что сдержался, не дал наглецу затрещину за «смугляночку», это немного испортило ему настроение.

— Но ты найдешь обратный путь, если понадобится? — спросил Дайру.

— Я?! — повеселел Нургидан. — Как по ниточке дорожку размотаю!.. А ты уже перестал дергаться? Славно дело сладилось, а ты все «так не бывает»…

— И не бывает! Это как… ну, ты в детстве на деревянных мечах с ребятами дрался?

— Это — тоже игрушечное? — Нургидан сунул под нос придире добытую опояску.

— Это — настоящее. А все остальное…

Нургидан выразительно постучал себя пальцем по виску:

— Ладно, умник, пошли, а то как бы к Нитхе опять кто не прицепился…

Дайру кивнул.

Девочка ждала их в «Шумном веселье». Трактирщик уверял, что юная госпожа будет дожидаться своих друзей в маленькой комнатушке на чердаке. Но кто его знает, этого Аруза? Лучше не оставлять там напарницу слишком долго.

А оставить пришлось. Дом Лауруша — место спокойное, надежное, но там на ночь запирают калитку, а по двору ходит раб-сторож. Втихомолку не уйти! А покинуть столицу надо рано утром, едва отворят городские ворота…

— Ты чего во дворце себя дурнем выставлял? — поинтересовался Нургидан. — Нам бы прошмыгнуть, как паре крыс по кладовой…

— Знаю. Зато я близко подошел к тайне Хозяина. Очень близко.

Нургидан сразу понял, о ком говорит Дайру.

— Хозяин-то тут при чем?

— Помнишь лестницу, что вела к покоям принцессы Анниры? Там еще стражник на ступеньке сидел.

— Стражника помню, а лестница мне на кой?..

— Дубовая. С резными перилами. Танцующие аисты и гроздья винограда. А помнишь лестницу, что Хозяин построил в ущелье, чтобы людей спасти? Какой там узор на перилах?

— Аисты и виногра… ой!

— То-то и есть, что «ой»… А как девчонкам отцы имена дают — помнишь? Берут половинку имени матери, а другую добавляют любую, для красоты…

— И что?

— Больно уж похожими кажутся мне два имени: Аннира Поющий Ветер и Вианни Живая Песня… Понял теперь?

— Не-а!.. — честно ответил Нургидан.

* * *

И какая же сволочь это придумала — менять старшего тюремщика именно в полночь? Табиш уже просил начальство назначить другое время, но начальство — ни в какую: именно посреди ночи! Чтоб заодно проверил, бодрствует ли хоть кто-то из охраны — или все эти лодыри дрыхнут, наплевав на ночные обходы…

Никри, сменщик Табиша, тоже не в восторге оттого, что смена ночью. Вошел, как всегда, раздраженный и злой: завидует Табишу, которому идти домой.

— Как наши цепные псы? Дрыхнут небось?

— Четверо дрыхнут, двое — нет, — добродушно отозвался Табиш. — Эй, парни! Покажите-ка морды своему новому господину и повелителю!