Княжич Соколов. Том 1 - Роман Саваровский Страница 49

Нелюдимый и странный ребенок с самых ранних лет внушал страх в окружающих и его старательно избегали.

Хоть номинально князем всех земель Аляски и являлся старый Иван Романов, но каждый в роду знал, что за пределами поселений, в княжестве иной хозяин и вместо разговоров он решает вопросы так, как привык.

Силой.

Ряды браконьеров, золотоискателей и прочих нелегальных осквернителей земель, бывшие бедой княжества Аляски еще десять лет назад, сильно поредели, когда, еще будучи ребенком Федор решил, что все земли, по которым ему не запрещал перемещаться отец, принадлежат ему.

А так как у мальчика ничего другого «своего» практически не было, оберегал он свои земли с безумной одержимостью.

Последние годы Федор больше всего ценил искреннее и чистое дыхание местной природы, все еще вызывающее в нем детское чувство восторга и умиротворяющего спокойствия.

Глыбистые ледники, непроходимые горные тропы, лютый морозный ветер, — Федор искренне любил все это, а в диких одиноких зверях находил свое отражение.

— Вот ты где, — донесся ветром низкий отцовский голос, разрушивший утренний ритуал.

Будь это кто угодно другой, Федор бы без колебаний отсек наглецу голову и вернул величественную тишину природы.

Но это был отец.

Единственный человек, слово которого имело для Федора вес и, подавив внутренний агрессивный порыв, парень вышел из медитации и открыл глаза.

Чувство незавершенности из-за прерванного ритуала царапало мозг, но Федор знал, что князь Романов редко покидает Ново-Архангельск. А ради похода в горы и вовсе не делал этого никогда.

— Прости, сын, — подметив источающуюся от Федора агрессивную ауру, твердо продолжил Иван Романов, — это важно.

Ледяной ветер в горах пробирал старого князя до самых костей. Его дар уже давно не тот, что раньше, и жизнь в местном суровом климате становилась для него тяжелее с каждым годом.

— Опять Алеуты? — сухо поинтересовался Федор, стряхнул намерзшую ледяную корку с оголенных плеч и поднялся на ноги.

Из одежды на парне были только серые штаны из простой ткани и потрепанная желтая повязка на руке с гербом дома Романовых.

С тех пор как Федор в совершенстве овладел родовым даром в пять лет, местный холод не только на него не действовал, но и, наоборот, делал его только сильнее.

Как Федор это делал до сих пор оставалось загадкой даже для князя. Никому из рода Романовых не удавалось ничего подобного, а оттого он и был столь ценен.

— Стал бы я неделю тебя искать и лезть сюда ради кучки дикарей, — потеплее укутался в медвежью шубу и фыркнул князь на упоминание живучих коренных местных.

— Тогда что, — медленно повернул Федор свой безжизненный взгляд.

Кожа младшего из четырех сыновей князя отдавала белизной, словно у трупа, и, в купе с тренированным телом, Федор Романов походил на ожившую мраморную статую. Нечеловечески низкий пульс и редкое дыхание только усугубляли ситуацию.

— Французы? Британцы? Японцы? — равнодушно перечислял Федор последних смельчаков, что с упорным постоянством осмеливались вторгаться в его земли за последние десять лет.

— Нет, — тряхнул головой Иван Романов, — после того как начался Корейский конфликт наши границы стали спокойнее чем-когда-либо.

— Если очередной князёк решил открыть производство на моих землях... — с угрожающим холодом в голосе начал Федор.

Ему, в общем-то, было все равно кого убивать. Любое посягательство на территорию Аляски, воспитанный во вседозволенности Федор воспринимал как нападение, а Ивану Романову все тяжелее удавалось держать сына под контролем.

Сейчас то князь понимал, что был чересчур строг к Федору и сам вырастил его таким, но иного выбора он не видел. Если бы Рюриковичи в столице прознали про истинную силу Федора, мальчик бы и года не прожил.

— Никакого посягательства на наши земли, — поспешил опровергнуть больную для сына тему Иван Романов, — все ровно наоборот, скоро земель станет куда больше.

— В каком смысле? — искренне удивился Федор, разминая затекшие босые ноги.

— День, которого наш род ждал сотню лет настал, сын, — разрываясь от гордости сощурился князь Романов, — пора показать миру четвертого русского Богатыря. Собирайся, мы летим в Прагу.

* * *

— Как я могла согласиться... — напряженно покручивая планшет с уже зарегистрированной заявкой посетовала сама на себя Анна Зверева.

Уже пятый раз за последние полчаса.

Весь аппетит перебивает если честно. Пообедать я в итоге толком не успел и до еды добрался только сейчас. Спустя четыре часа и две честно отсиженных нудных лекции.

Ладно не отсиженных, но вел то я себя смирно. Даже от гвардейцев не убегал.

Точнее не смог. Попробуй тут удери от десяти окруживших тебя бешеных бультерьеров, но это не важно.

С их абсолютно нечестной системой выбора блюд на этаже для лицеистов, я считаю, что мы квиты.

Это же надо было додуматься ограничивать выбор блюд по рейтингу успеваемости на курсе. Будто нам и так мало мотивации. Да и разве это честно, что по итогам первого дня я мог позволить себе только гречку с курицей и лист салата?

Два сорванных занятия, два пропущенных и одно опоздание вогнали мой рейтинг успеваемости в минусовой, а пересматривать его отчего-то никто не пожелал.

Поэтому, за то, что Зверева провела меня на пятый этаж ресторанного блока, который рассчитан только на высший преподавательский состав, ей плюс один балл.

— Потому что ты благоразумный человек, способный трезво осознать последствия своих действий, — мудро заметил я, разрезая ножом сочный стейк из говядины.

— Вот уж вряд ли, — нервно усмехнулась Анна Зверева, в очередной раз покосившись на злосчастный гаджет, — как только Демьян Афанасьевич увидит эту заявку, тут же ее отменит, а меня уволит. Всему есть предел.

— Ну, тогда я воспользуюсь альтернативным вариантом, — пожал я плечами и закинул в рот очередной кусок мяса.

Мин бы оценил здешний стейк. Во всем Веере не сыщешь ничего похожего. Бесподобный натуральный вкус. Или это дело в восприятии этой физической оболочки?

И Стародубский хотел меня этого лишить, отказавшись засчитывать мне курс экстерном без прохождения специальной комиссии.

Ничего, память у меня хорошая, дойдет очередь и до него.

— Так это был не блеф, чтобы меня убедить? — замерла Зверева.

— Вопреки расхожему мнению, я не действую без запасного плана, — добавил я солидно, — по крайней мере в важных вопросах.

— Много важности подохнуть на поле боя, — покачала головой Зверева, — так и какой был альтернативный вариант?

— Тебе лучше не знать, а то и правда уволят, — отмахнулся я, — да и зачем забивать голову тем, что не произойдет.