Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин! - Александр Больных Страница 46

Старый Фриц злился. Хотя уже минуло за полночь, он еще не ложился, и у него начала болеть голова. Вообще, король чувствовал себя совершенно непривычно – ни на что не мог решиться. Вроде бы все складывалось превосходно: обманув русских, он перебросил свою армию через Одер и выходил им в тыл. Можно было рассчитывать на очередную победу, прусский король ни в грош не ставил старика Салтыкова, пусть тот даже и разбил Веделя при Пальциге. Ведель был сам виноват, бросился опрометью на русских, почему-то решил, что перед ним только авангарды, вот и потерпел неудачу. Но в то же самое время даже разбитый Ведель нанес русским больше потерь, чем сам потерпел. Нет, старый Салтыков всего лишь помещик, таким он был, таким и останется, его Фридрих не боялся. Впрочем, говорят, несмотря на победу, сейчас командует другой. Каков же этот новый русский командующий граф Шувалов? По слухам, он что-то там сделал с русской артиллерией, а на что способен в поле, не знает вообще никто. Хотя как там говорили римские консулы? Если у варваров втрое больше людей, значит, кое-кто из них все-таки сумеет спастись.

Странная все-таки у русских традиция – едва генерал выиграл сражение, его тут же снимают. Сначала Апраксин, потом Фермор, а вот теперь и Салтыкова убрали. Фридрих довольно хмыкнул, вспомнив Апраксина. Нет, стоило этому голштинскому дурачку только пальцем погрозить, и русский фельдмаршал тут же в панике бросился удирать от разбитых пруссаков. Надо бы цесаревича (тьфу, язык сломать можно, произнося эти русские титулы!) покрепче на поводок посадить. Действительно, что ли, пожаловать его прусским полковником? Фридрих едва не расхохотался. Скажем, Сорок шестого фузилерного, который состоит целиком из швали, которую вербовщики наловили по разным кабакам. Полковник фон Бюлов будет, конечно, недоволен, но высокая политика требует!

Ночь. Днем все будет решено, хотя… Неприятный холодок пополз по спине. Говорить можно все, что угодно, но второе поражение за один месяц станет большой неприятностью, тем более что непонятно, чем еще кончится дело на Западе, ведь у принца Брауншвейгского сил меньше, чем у французов.

Фридрих склонился над картой. Русские будут вынуждены драться с перевернутым фронтом, а если еще косой атакой смять их левый флаг на Мельничной горе, то победа сама упадет в руки, тем более что прямо с утра эти позиции будут взяты под перекрестный обстрел. Пруссаки сумели незаметно развернуть несколько батарей на высотах вокруг Мельничной горы, что давало возможность смять русских прежде, чем они сообразят, что происходит. Тем более что на правом фланге стоит Обсервационный корпус, состоящий из новобранцев.

Фридрих выглянул из палатки и поежился. Август августом, однако ночная прохлада и сырость давали о себе знать. Прусский лагерь спал, солдаты жались к кострам, не выпуская из рук фузей. Лишь кое-где маячили фигуры капралов, слонявшихся, точно привидения, – за солдатом нужен глаз да глаз, его нельзя оставлять без присмотра ни на миг. Солдат подлец, каналья, вор, он только и думает, как бы сбежать от палок и фухтелей, а то и хуже… Король передернул плечами, ему вспомнилась фраза, которую обронил принц Евгений Вюртембергский: «Для меня самая большая загадка – почему мы остаемся в безопасности в собственном лагере». Нет у солдат причин любить своих командиров…

Король снова вернулся к столу с картой. Да, план боя готов, вычерчен с математической точностью, которую диким русским никогда не постичь. Вся прусская армия работает как идеальный механизм, в котором каждый винтик знает свое место, начиная от последнего рядового и кончая генералами. Да и его генералы, что бы о себе ни думали Зейдлиц, Финк или Цитен, даже они не более чем колесики огромной машины, которой управляют ум и воля одного человека – Фридриха Великого. Перед самим собой он слегка кокетничал, не отказывая в удовольствии примерить титул Цезаря и Александра. Примчавшийся в его штаб Брокдорф предостерегал короля от поспешных решений, но стоит ли слушать ничтожного голштинца? Главное, чтобы он исправно связывал Фридриха со своим господином, и довольно с него, а для советов у короля хватает своих генералов.

– Ганс!

Стройный адъютант откинул полог и вытянулся в струнку. Король хмыкнул. Еще со времен несчастного фон Катте он питал неодолимое пристрастие к молодым белокурым лейтенантам по имени Ганс.

– Передайте генералам – армию под ружье. Без барабанов! Тихо! Мы поднесем сюрприз этим варварам.

Действительно, кто будет ждать атаки прямо на рассвете? Солдаты не выспались, сейчас три часа ночи? Ерунда! Король вообще не ложился, так что о них и подавно нечего говорить.

Армия прусского короля начала свой марш к победе. Медленный тяжелый шаг, как на плацу, семьдесят пять в минуту, печатают гренадеры Шенкендорфа и фон дер Танна, фузилеры Бюлова и Хюльсена. Рядом медленно плывут в тумане кирасиры Зейдлица и драгуны Ашерлебена. Гусары Цитена, конечно же, остались при особе короля. Варвары варварами, но рисковать собой старый Фриц просто не имеет права, на нем лежит долг перед Пруссией и перед богом. Если не он, то кто же остановит эту мутную волну, поднимающуюся с Востока, оскорбляющую святую евангелическую веру самим фактом своего существования? Австрийцы положительно сошли с ума, связавшись с этими схизматиками, но чего еще можно ждать от выживших из ума папистов? Сегодня его армия будет сражаться за бога и короля!

Но вдруг движение остановилось, пехота замерла, упершись в крупы тяжелых коней Зейдлица. У короля неприятно задергалось веко, в часовой механизм неожиданно попала какая-то песчинка.

– В чем дело?! – рыкнул он.

– Не могу знать! – поспешно ответил генерал Шенкендорф. – Вероятно, кавалерия с чем-то столкнулась.

– Зейдлица сюда!

А, вот и он уже спешит, легок на помине.

– В чем дело, генерал?

– Пруды, ваше величество.

– Какие пруды? – оторопел Фридрих. – Никаких прудов на карте нет. Бишофзее мы оставили справа, а слева ничего, кроме рощицы. Мы должны выйти к Кунерсдорфу и под прикрытием деревни ударить по русским!

– Заболоченные пруды, ваше величество. Я даже не рискну послать своих кирасир через них.

Фридрих на секунду задумался, потом, не колеблясь, приказал:

– Кавалерии пропустить пехоту! Пехота – вперед, артиллерия за ней. Иначе у пехоты не будет времени развернуться. Зейдлиц, вы все-таки попытайтесь найти проход между прудами, тогда вы ударите во фланг русским. И поторопитесь, скоро Финк начнет свой спектакль. Вперед!