Дороги скорби - Павел Серяков Страница 44

— Ты кого ослом назвал?!

— Бледный, не путай!

— У! Тащи его с телеги!

— Но-но! — Дирк приготовился держать оборону. — Тронешь меня хотя бы пальцем, Псарь тебе брюхо исполосует! Куда ты грабли?! Эй!

Возмущение росло, но, глядя на то, как нелепо защищается помощник коронера, агрессия быстро перетекла в веселье.

— А полезешь — укусит!

— Как баба.

Мужики-красильщики зашлись хохотом.

— Да какая же баба с лысиной-то? — выдавил из себя горожанин в потрепанном жилете и крохотными поросячьими глазками. — Плешивая разве только.

— Дирк, мать твою! — прошептал Псарь. — Без балагана никак не обойтись было?

Положив молот на плечо, Иво направился к повозке. Жажда драла глотку.

— Дай пройти, — сказал он и подвинул человека, преградившего ему путь. Сквозь толпу теперь нужно было пробираться. Горожане затосковали по зрелищам и радовались любой возможности позубоскалить.

— Куда ты толкаешься?! — мужик, которого Иво потеснил, не думая о последствиях и размышляя о своем, таращил на Гончую залитые водкой зенки. Здоровенный детина, нужно отметить. — Тебе всыпать?! А ведь я могу! Не побоюсь, что ты выжлятник златоградский.

Стражники наблюдали за происходящим через открытую нараспашку дверь корчмы «Хмельное чучело». Игра в кости занимала куда сильнее, чем царивший на улице беспорядок, да и сотник ясно определил, что, пока Псарь не схватится за нож, его трогать не следует.

— Что там у них? — спросил боец с лицом, густо поросшим седеющей щетиной. — Второй день Псарь чудит…

— Да глядишь — морды бить будут, — ответил ему приятель. — Дирк наш тоже вон умом тронулся.

Корчмарь подошел к ним и наполнил их кружки пивом.

— Вмешались бы, — сказал он. — У наймита молотильник-то вон какой.

— Да кого он им тронет, кроме каменьев?

— Псарь — это Псарь…

— А два раза — это два раза, — перебил мужчину стражник. — Как там у твоей дочурки дела? Что-то её не видать совсем.

— На сносях моя дочурка. В мужнином доме сидит, мужнин пол метет, — сказал, как послал, корчмарь. — Попрошу без шуточек. Вас тут не за них угощают.

Тем временем Дирк безраздельно завладел вниманием толпы.

— По городу шастает чудовище! — кричал он, возвышаясь над горожанами. — Мой друг будет с оным чудовищем сражаться! Да-да! За нас, за вас, за Господа Бога и милых дам, а я помогу ему! Ротозеи, это тысячеглавый монстр в человеческом обличье! Он ест детей, рвет рыцарские доспехи, и именно он — главная беда Гнездовья!

Толпа ахнула.

— Прямо так тысячеглазый? — переспросил трубочист. — Куда ему столько глазьев?

— Дубина, он же сказал — тысячезадый!

— Одно гузно — для сранья, другие — для того, чтоб скучно не было! — прыснул некто. — Давай дальше, Дирк! Рассказывай свои басни!

Люди веселились.

— Да он пьян, — предположил кто-то. — Налакался в мертвецкой и пошел байки чесать.

— Да хоть бы и так, все лучше, чем ничего.

Из «Хмельного пугала» вышла стража Гнездовья. Один из защитников зажимал пальцами разбитый нос:

— Шуток ты, Йохан, не понимаешь! А ну, разойдись!

— Разойдись, кому велено! — поддержал приятеля тот, чье лицо густо поросло щетиной. — Дорогу, курвы!

— Тоже уши погреть вышли?

— А то.

— Рты свои — ша! Дирк, давай про чудовище.

Все снова зашлись хохотом, и Дирк дал им про чудовище и вообще про все, на что хватило его воображения.

— Лишь небо обрушит на землю свой гнев, оно выползет из болот и придет сюда, дабы разорять наш несчастный город! Вновь пропадут люди, вновь будут рыдать сироты!

Иво наконец добрался до телеги и, стащив с нее Дирка, прорычал:

— Расходитесь! Живо!

— Иво, — жалобно произнес Дирк. — Но Иво, — и шепотом добавил: — Я не видел карлика. Надо продолжать.

Толпа негодовала, и где-то внутри нее стоял, растирая подбитый глаз, детина, который обещал всыпать наемнику. Он уже изобретал план мести, как вдруг кто-то принялся дергать его за штанину. Детина опустил голову и обомлел.

— В город приехала ярмарка! — довольно взвизгнул он, забыв о своей обиде. — Чудак какой, поглядите! — Но никто не обратил внимания. Вокруг летала золотая пыль, но и её никто, кроме обиженного Псарем человека, не замечал.

— Да-да, мальчик мой. Ярмарка. С бубенцами и фортелями, — Кухар сжимал в руках свою книгу. — Приглашаю.

— Как здорово! — воскликнул детина, и его собеседник понял, что имеет дело с человеком недюжинной физической силы, но с постыдно скромным умишком. — Ярмарка лучше, чем чудище.

— Ты можешь оказать мне услугу? Взамен я приглашу тебя на первый. Задаром.

— Конечно! — обрадовался мужчина. — Чего ты хочешь, крохотный человечек?

Кухар восхищался здоровыми мужиками с умами детей. Из них получались хорошие слуги. Он извлек из кармана запеченное яблоко и протянул собеседнику:

— Угощайся. У меня таких много!

Толпа уже начала расходиться, а помощник коронера, вытаскивая из телеги капкан, принялся за работу. Иво водрузил на плечо цепь и, повернувшись к собственноручно сотворенной выбоине, увидел здоровяка, которому подарил наливающийся фингал.

— Ты пришел за добавкой? — сказал он и сплюнул кровь. Рассеченная в драке с этим дураком губа кровила. — Если тумаков мало, у меня цепь есть…

— Нет, дубина. Я не хочу драться, — потупившись, почти жалобно произнес бугай. — Я хочу передать тебе слова смешного человечка. Он просил меня передать их тебе. Я передам, да?

— Ну уж передай, передай, передай, — передразнил дурака Дирк. — Передавало.

— Он сказал, что его зовут Кухаркой. Я не понял. Он сказал, что тысячеглавый монстр приняла вызов и готов поиграть, но боится, что у тебя для таких игр кишка тонка.

— Пошел прочь, — прошипел человек из златоградского цеха. — Вместе со своей кухаркой.

— Падла услышала твои вопли, — Иво ухмыльнулся в густые усы. — Да, дружище, а ты переживал.

Ближе к вечеру, когда капканы ждали своего часа в выбоинах у помеченных мелом дверей, Псарь и помощник коронера сидели в недавно открывшейся питейной «Барин у огня». Глядя на букеты чеснока, которые были развешаны здесь на каждом углу, Дирк решил, что корчмарь в детстве охотился на босорок и, повзрослев, не смог оставить увлечений юности.

— Объясни мне, Иво. Я не понимаю кое-чего, — заговорил он, очищая от скорлупы куриное яйцо.

— Не уверен, что я гожусь тебе в наставники, — буркнул псарь. — Но ты попробуй.