Солнце цвета стали - Дмитрий Казаков Страница 44

– То есть как – прекратить? – прохрипел Бузислав и сплюнул на песок.

– А вот так… – сказал глашатай негромко, и до Ивара донеслось недовольное ворчание трибун. Обитатели Миклагарда жаждали досмотреть бой до конца. – Объявить ничью и приз поделить пополам. Великое счастье наблюдать столь выдающийся поединок, но лишаться одного из искусных бойцов, равно дорогих сердцу императрицы, было бы неразумно. Да и темнеет уже, скоро ничего не будет видно.

И, повернувшись к толпе, глашатай принялся объявлять волю правительницы трибунам. Те в ответ раздраженно загудели – словно обозленные пчелы вырвались из многих сотен ульев.

– А ты оказался крепок, – русич улыбнулся одними губами, – я запомню этот бой…

Ивар молча отсалютовал противнику мечом. Сил что-то ответить не было. Развернувшись, он побрел к узкому проходу между трибунами. Земля под ногами пошатывалась, как палуба во время шторма, и все вокруг плыло, подергиваясь белесым, полупрозрачным туманом…

– Эк его укачало-то!.. – донесся откуда-то издалека знакомый, полный тревоги голос. Сильные руки подхватили Ивара за плечи, он смутно ощущал, как с него сняли шлем, вытащили из закаменевших пальцев меч.

Еще недавно стремительно двигавшийся по арене, Ивар сейчас оказался не в состоянии пошевелить и пальцем. Лишь когда ему плеснули в лицо холодной водой, он слегка очнулся.

– Что… – с трудом разлепив рот, выдавил он, тыльной стороной ладони утирая мокрые губы, – дальше?

– А дальше мы пойдем отсюда, – отозвался тот же голос, и теперь Ивар его узнал – это был Арнвид.

Перед глазами полыхнула белым нарисованная прямо в воздухе руна, по телу, от макушки до пяток, пробежала легкая щекотка, и в тот же момент Ивар ощутил неожиданный прилив сил.

Мир вокруг обрел устойчивость, зрение прояснилось.

– Вот так-то лучше… – И эриль довольно потер руки.

– Пошли, – приказал конунг, отдавая Ивару меч.

За пределами цирка уже наступила ночь. Сотнями светящихся глаз-окон смотрел на викингов чудовищно огромный зверь – город. Прохладный ветер нес запах отбросов и гниющей рыбы. Бодрил он не хуже Арнви-довых рун.

В руках эриля трещал зажженный факел, От цирка до подаренного императрицей дома было недалеко, и викинги уже вышли на улицу, ведущую к нему, когда из тьмы позади вдруг вынырнули с десяток горожан, пышущих злобой, винным перегаром и размахивающих кулаками.

– Вот они, эти северные ублюдки, из-за которых мы сегодня лишились выигрыша! – гаркнул один из них.

– Бей варваров! – Полный злобы крик заметался в узком ущелье улицы, отражаясь от рукотворных скал домов.

Ромеи яростно бросились вперед. Горластый заводила упал, наткнувшись на кулак Хаука, и закипела драка, самая обычная, какие случались в Миклагарде каждый день.

Ивару было бы на нее глубоко наплевать, если бы не били его самого.

Он и конунг прикрыли Арнвида собственными спинами, прижав к стене, и тот громогласно ругался, призывая на головы обитателей города самые жуткие проклятия,

– Да сожрут черви ваше мужское достоинство! – вопил он в то время, когда Хаук свалил наземь еще одного из нападавших, но и сам ощутимо получил в зубы. Ивар, все еще слабый, точно новорожденный котенок, лишь отбивался. – Да изменят вам жены с самыми грязными из рабов!

Хаук изловчился и пнул кого-то в живот. Тот согнулся с утробным воем.

Чей-то твердый кулак, вылетевший сбоку, с глухим стуком врезался в скулу Ивара. Повторный удар он ухитрился отбить, и в этот самый момент с дальнего конца улицы донеслось негромкое позвякивание.

– Стража! – заорал кто-тр. – Бежим!

И доблестные горожане так же дружно, как недавно восстали на битву с варварами, покинули поле боя. Лишь простучал и стих дробный топот.

– Да поразит ваших овец мор! – прокричал не успевший вовремя остановиться Арнвид уже в пустоту.

– Что тут происходит? – Вместе со светом от факелов в уличной темноте возникли стражники. На их толстых лицах читалось желание не пущать, хватать и рубить все подряд.

– Ничего… – откликнулся Хаук, стирая с рассеченных губ кровь. – Маленькое недоразумение.

– Ну-ну! – К счастью викингов, эти стражники, похоже, еще не знали о позорном поражении своего собрата на сегодняшних Играх.

– Что-то мне перестал нравиться этот город, – сказал Ивар после того, как городские воины удалились. На скуле у него, судя по ощущениям, назревал большой и красивый синяк. – По роже тут бьют так же, как и у нас в Трандхейме. Не стоило отправляться так далеко.

– Скажи спасибо, что бьют не хуже, – без улыбки ответил конунг.

После драки слабость вернулась, и последние два десятка шагов Ивар прошел словно в тумане. А затем едва не упал от удивления – рядом с закрытой дверью нерешительно мялся Эраст.

– Ты что тут делаешь? – поинтересовался Хаук.

– Да этот рыжий ваш меня внутрь не пускает, – с обидой в голосе сообщил Главный Советник По Особым Поручениям, – говорит, что никого дома нет. Я ему: а кто тогда отвечает? А он мне: тебе, мол, это все мерещится с перепою.

– Сейчас разберемся, – утешил его Арнвид и заколотил кулаком в дверь. Та отозвалась глухим гулом.

– Опять ты, ромейская морда? – раздался после паузы голос Нерейда. – Сказал же, никого нет!

– А вот за морду сейчас схлопочешь! – сурово пообещал Арнвид. – Открывай быстрее!

Загрохотал засов, дверь со скрипом сдвинулась, обнажая высокую фигуру рыжего викинга. Насмешливо блеснули его глаза.

– Ну что? – спросил он, глядя на Ивара. – Всем наподдали под зад?

– Увы, нет! – ответил за ослабевшего молодого бонда Хаук. – Кое-кто оказался нам не по зубам…

Внутри дома стоял неистребимый запах пыли и горелого мяса. Слуги разбежались еще в первый день после вселения викингов, не выдержав буйного нрава новых владельцев, и северяне управлялись со всем сами. Как умели.

– Ну говори, зачем явился? – мрачно поинтересовался конунг, заходя в помещение, некогда бывшее парадным залом. Роскошный ковер покрывали пятна жира, на длинном столе громоздились блюда, бутылки и кувшины. У огромного камина, в котором мягко потрескивали дрова, кто-то беззаботно спал.

– Вам нужно уплывать, немедленно! – сказал Эраст, с отвращением взирая на окружающее его непотребство.

– Чего? – вытаращил глаза Нерейд, и даже Ивар неожиданно обнаружил, что удивлен.

– Объясни почему! – потребовал конунг, выражение лица которого не изменилось, лишь глаза заледенели, став почти белыми.

– Слишком многие возмущены результатом сегодняшних Игр, – ответил чиновник, внимательно вглядываясь в лица собеседников, – и я вижу, что кое-кто уже высказал вам недовольство… Но это были те, кто потерял в своей ставке десяток или два золотых монет! Те же, кто разорился не на одну тысячу и не получил ничего, могут попытаться попросту убить вас! Не своими руками, разумеется, но негодяев, которые охотно возьмутся за это дело, здесь хватит…