Последний Исход - Вера Петрук Страница 43

* * *

Преследуя Ларана, Арлинг был готов к сюрпризам, но нарзид сумел его удивить. Он уехал один, оставив своих спутников с драганами. В землях мятежных керхов это был смелый поступок даже для хорошего воина, каким, несомненно, был Ларан. Однако в Восточном Такыре нарзид задержался недолго. Порода махари была знаменита своей резвостью, и боевой верблюд донес Ларана до северных границ холустайской пустыни меньше чем за четыре часа. Арлингу пришлось нелегко. Он не так умело обращался с верблюдами, а с породой махари встречался лишь один раз – когда бежал из Балидета в поисках Сейфуллаха. Угнанное из отряда драганов животное оказалось слишком предано предыдущему хозяину и норовило сбросить Регарди, отказываясь повиноваться. Арлинга выручил сильный ветер, который поднялся после полуночи со стороны Ларана, заглушив рев недовольного верблюда.

Регарди пожалел о задуманном уже через час преследования. Первые эмоции исчезли, и холодный голос разума мог только издеваться над необдуманным поступком. Арлингу постоянно казалось, что нарзид оглядывается и смотрит на него. Конечно, этого не могло быть. Если он верно помнил кучеярские приметы, ночь была темной и безлунной, потому что все пустынные блохи, которые обычно густо покрывали такыр во время яркой луны, попрятались. Свет звезд был слишком тусклым, чтобы различить что-либо на расстоянии двух салей, но, рискуя потерять нарзида, Регарди отстал еще на один ар. Ему приходилось часто слезать с верблюда и проверять отпечатки следов на глине, так как проклятое животное норовило свернуть не в ту сторону. Пронизывающий ночной ветер, дующий в лицо, хоть и помогал скрыть его запах от Ларана, настроения не улучшал. Арлинг оставил теплую керхскую накидку, когда переодевался в одежду драганского наемника, и теперь глубоко жалел об этом. Обмен был неравноценным. Неудивительно, что ночами драганы прятались по палаткам, да жались к кострам. Их плащи хорошо защищали от дневного зноя, но совершенно не годились для ночных температур такыра. В довершение всего ему мерещился Нехебкай, который скакал за ним следом, оседлав четырехглазого пса-смерти Бхудке. В отличие от Арлинга Индиговый Бог никуда не спешил и терпеливо дожидался на расстоянии, когда Регарди спрыгивал с верблюда на землю и обшаривал такыр руками в поисках следа.

Сначала Арлинг подумал, что Ларан направился к Фардосу, но нарзид не доехал до степей и резко свернул на юг, в холустайские пески. Ларан спешил. Его верблюд бежал так быстро, что оставлял за собой гигантские клубы пыли, значительно облегчая преследование. Когда сухая глина на земле сменилась наносами песка, а потом крутыми барханами, махари Арлинга перестал сопротивляться судьбе и больше не пытался сбросить наездника.

Регарди едва успел затормозить, когда понял, что знакомый топот верблюжьих лап впереди прекратился. В воздухе еще пахло поднятым вверх песком, но по ночному Холустаю внезапно разлилась тишина. Или нарзид заметил преследование, или прибыл туда, куда направлялся. В любом случае ехать дальше на верблюде было опасно.

С облегчением оставив строптивое животное в саксауловых зарослях, Арлинг тщательно обыскал его сумки и привязи. Он не успел сделать это раньше из-за спешки и сейчас искренне порадовался сумке с пятью ножами и небольшому топору, привязанному сзади к мешкам. Они стали хорошим дополнением к керхской сабле и джамбии, которые одолжил ему Аршак. Жаль, что нарзид, который владел этим верблюдом раньше, забрал с собой лук. Стрелы лишними бы не оказались.

Не зная, сможет ли вернуться, Регарди не стал крепко привязывать верблюда к кустам. Хоть тот и заслужил пожизненное заключение среди саксаула, шанс на свободу имели все.

Прикрепив топор к спинной перевязи с саблей и спрятав кинжалы в голенище сапога, Арлинг опустился в песок и пополз туда, где последний раз слышал Ларана. Поймав себя на мысли, что волнуется, он заставил себя расслабиться. Подкрадываться к лагерю драганов было легче. Керхи преследовали наемников давно, выучив их голоса, поведение и повадки. Для Арлинга драганы казались большим многоголосым организмом с тысячей рук, ног и глаз, который при всей своей зоркости, не мог видеть то, что происходило у него под носом. Солдаты Карателя были стадом ахаров, а керхи – охотниками.

Сейчас все было по-другому. Если Ларан его заметил, то охотником был он. Арлингу же приходилось надеяться на темноту и ветер, которые должны были скрыть его движения и шорох песка.

Верблюд не захотел оставаться в одиночестве и стал реветь, едва Регарди скрылся за барханом. Когда Арлинг подумал, что его план окончательно испорчен, он внезапно услышал голоса, и один из них, несомненно, принадлежал Ларану. Люди говорили нервно и возбужденно, но слов было не различить. Их верблюды тоже ревели, и Регарди перевел дух. Возможно, керхская богиня Рарлапут действительно считала его своим сыном, помогая везением.

Стараясь не поднимать голову, он быстро пополз по направлению к голосам и едва не врезался в камень, внезапно выросший на пути. В Холустае встречалось не так много камней, и Арлинг озадаченно ощупал его, удивленный, откуда он мог взяться посреди барханов. Валун был большой и прохладный. На нем сидел Нехебкай и поигрывал кончиком хвоста у него перед носом. Регарди решил взять левее и уткнулся пальцами в еще один камень. Сосредоточившись, он приложил ухо к песку. Камней оказалось много – один больше другого. В паре салей от него начинались целые россыпи валунов, которые простирались до самого горизонта. Теперь он понял, почему голос Ларана появлялся и исчезал без очевидной причины. Нарзид шел между камней, которые мешали звукам распространяться. Арлинг хорошо знал Холустай, но был уверен, что Холустайское плато осталось позади, а до Шибанского нагорья было еще далеко.

Решив, что происхождение валунов среди песков не так важно, как причина, по которой Ларан приехал в это место, Арлинг взобрался на один из камней. И хотя было темно, ему казалось, что все спутники Ларана разом повернулись и посмотрели на него. Однако теперь их стало слышнее. В небольшом, защищенном от ветра распадке собралось человек двадцать – взрослых мужчин с кошачьими повадками людей, променявших жизнь на войну. И эти люди пришли сюда не для того, чтобы отдохнуть и погреться у костра. От них пахло дорогой, оружием и нетерпением. И они говорили на чистом кучеярском языке. Теперь Регарди понял, что ему показалось странным в их запахе. Он так долго пробыл среди керхов, а потом в окружении драганов и нарзидов, что успел забыть специфическую смесь ароматов, характерных для кучеяров. Но что общего было у Ларана, человека Карателя, с кучеярами – представителями побежденной стороны? Если они были разбойниками, то зачем нарзиду было встречаться с ними тогда, когда у него в распоряжении имелась целая армия?

Рискнув подобраться ближе, Арлинг понял, в чем ошибался. Кучеяры не были бандитами с большой дороги. Осторожные движения, грамотная речь, манера держаться, но главное – легкий, едва заметный диалект, выдавали в них представителей боевых школ Самрии. Арлинг встречался с самрийскими воинами в Балидете, когда был еще учеником, и позже – на Боях Салаграна. Знакомые Ларана произносили букву «с» с легким шипением, двигались обманчиво лениво и Регарди подумал, что воины могли принадлежать к знаменитым столичным «кобрам». Выпускники их школы носили на запястье браслет из змеиной кожи.