Год Крысы. Путница - Ольга Громыко Страница 42

С другой стороны гора оказалась еще круче, почти обрыв. Далеко внизу, почти у самого подножия, выступали из реденького утреннего тумана две каменные глыбы — левая пониже и покруглее, правая острая и высокая. На ней сидела сорока, любовно перебирая по перышку развернутое крыло.

— Вот, — гордо показал на каменюки голова. — Слева Хольга, справа — Саший.

— И как же они нас судить будут? — не понял Жар.

— А очень просто! — Мужик махнул рукой, и весчане принялись выпрягать из телеги корову. — Сейчас оглобли снимем, посадим в телегу кого-нибудь из вас и с горки пустим. Если меж камней впишетесь — невинны.

— А почему нас, а не его?! — возмущенно перебил Жар.

— Вы истцы, а он ответчик, — пояснил голова. — Это ж вам божий суд нужен. Так что выбирайте промеж собой, кто в телегу ляжет. Если Хольга его приголубит, значит, не совсем уж конченый был человек, ответчик его простить и за свой счет похоронить должен. Ну а если Саший — прям как есть ракам бросим.

Альк задумчиво прикинул ширину прохода.

— А если вообще мимо проскочит?

— Не проскочит, — уверенно возразил голова. — Дорога накатанная.

— Многих спустили?

— Случалось, — неопределенно ответил мужик.

— И что, все злодеи так с одного удара об камень и помирали? — дрогнувшим голосом уточнил Жар.

— Не все, — зловеще возразил голова. — Не все с одного то есть.

Вор только сейчас заметил, что большинство весчан прихватили вилы с собой.

— А может, ну его, этот божий суд? — шепнул он, наклоняясь к Рыске. — Коровы — дело наживное…

Девушка, тоже не ожидавшая такого поворота событий, готова была с ним согласиться, но тут вмешался Альк, уверенно заявивший:

— Не трусьте, с телегой я как-нибудь разберусь.

Рыска восхищенно уставилась на саврянина. Даже Жар скрепя сердце вынужден был признать, что мужества Альку не занимать.

Корову с волочащимися за хомутом оглоблями отвели в сторону. Милка безмятежно принялась щипать душистую траву, не обращая внимания ни на новых, ни на старых хозяев.

— Ну кто из вас себя на божий суд отдает? — торжественно спросил голова, обрывая совещание истцов.

Альк горделиво вскинул голову. Два мужика покрепче уже протянули к нему руки с веревками, но тут саврянин обернулся и уверенно ткнул пальцем в Жара:

— Он.

— Хороший выбор, — одобрил голова. — Кто громче всех кричал, тот пусть и ответ держит!

Против белокосого, впрочем, он бы тоже не возражал, а вот девчонку жалко — ишь побледнела, рванулась к дружку, да саврянин ловко перехватил ее за локти, стянул их за спиной.

Вор так растерялся, что безропотно позволил усадить себя в телегу, затрепыхавшись, только когда его запястья стали обкручивать веревками и привязывать к обрешетке по разным сторонам телеги.

— Эй, так нечестно! — возопил он, но мужики были сильны и суровы.

— Божий суд нечестным быть не может, — нравоучительно заметил Альк, поудобнее, одной рукой перехватывая отбивающуюся Рыску вокруг груди, а свободной ладонью зажимая девушке рот. Весчане неприязненно косились на саврянина: ну погоди, голубчик, если с твоим дружком неладно выйдет, мы с тобой тоже разберемся, еще похлеще. Но вступаться за девушку никто не собирался — мало ли какие у белокосого на нее права, может, это его жена или сестра.

Разобравшись с веревками, мужики обошли телегу, подперли ее плечами и вопросительно покосились на голову.

— Пускай! — разрешил тот.

Мужики налегли, закряхтели. Телега с трагическим скрипом сдвинулась с места, нехотя перевалила через горбину холма, наклонилась — и покатилась сама, все набирая скорость.

Рыска почувствовала, что держащие ее руки внезапно ослабели, дернулась, вырвалась и с отчаянным: «Жа-а-ар!!!» — помчалась вдогонку.

Некоторые из баб закрыли глаза руками, шепча: «Ой, страсть-то какая, нет моченьки смотреть, помилуй нас Хольга!» У мужиков, напротив, моченька была, а к ней жадное любопытство. Телега грохотала, истец вопил, Рыска пищала, размахивая руками, как домашний гусь крыльями, пытаясь подняться в небо вслед за вольной стаей. Со стороны казалось, что это ей вот-вот удастся.

И лишь саврянин почему-то ухмылялся, двумя пальцами массируя переносицу.

Телега мчалась, казалось, прямо на Сашия, но в последний миг правое переднее колесо подскочило на кочке, повозка повернулась и, как нитка в иголочное ушко, вошла между камнями. Только боком по Хольге провела, оставив на ней полосу из содранного лишайника.

Весчане дружно охнули — кто разочарованно, кто восхищенно. Телега еще немного проехала и остановилась: низина после вчерашнего дождя была сырой и топкой, колеса на четверть увязали в земле. Люди начали потихоньку, боком, спускаться со склона, опираясь на вилы, как на посохи. А к телеге уже подбежали те, кто стоял и глазел внизу. Жара развязали, поставили на ноги и дружески хлопали по плечам и спине, поздравляя с победой. Вор шатался, ошалело моргал вытаращенными глазами. Рыска с разбегу врезалась в него, как телега в камень, обняла, уткнулась в грудь.

Последним с холма неспешно, как племенной бык, спустился саврянин.

— Ну что? — лениво поинтересовался он. — Теперь можно наших коров забрать?

— Ты!!! — взвыл Жар, отталкивая Рыску и кидаясь на Алька. — Подлюга!

— Но-но! — От первого удара саврянин легко уклонился, а на втором Жар оступился и плашмя рухнул в грязь. — Откуда столько ярости? Тебя чего, в телеге растрясло?

— Это ты должен был в ней сидеть!

— С какой стати?

— Ты же сам вызвался!

— Ничего подобного. Я сказал, что разберусь с телегой, а не заберусь в нее, — пояснил Альк, многозначительно понизив голос.

Вор заткнулся. Если селяне догадаются, что среди их гостей есть путники, то, чего доброго, заставят перекатывать! Надо действительно поскорей хватать отсуженное и прясть отсюда нитку, а саврянскую морду набить и потом можно.

— Кости целы? Так вставай. — Альк протянул вору руку, но тот остался лежать, глухо постанывая и наслаждаясь тсарящим вокруг него переполохом. Правда, только Рыскиным, зато весьма обильным.

— Какое «вставай»?! — напустилась зареванная девушка на саврянина. — Вдруг он, пока телега по кочкам скакала, отбил себе что-нибудь и теперь помирает?

— Помрешь? — деловито осведомился Альк у Жара.

— Хрен тебе, — злобно пропыхтел тот.

— Это завещание? — уточнил саврянин.

— Да — я же заметил, как ты мне завидуешь! — не остался в долгу вор.

— Помрет, — с сожалением заключил Альк, повернувшись к Рыске. — Уже предсмертный бред начался.