Женщина моря - Вера Лейман Страница 42

Директор Со какое-то время молчала, будто раздумывала, как преподнести то, что собиралась сказать. Сона ждала, нервно сжимая пальцами папку с документами.

– Мы с Минхи и Юми учились в одной школе. Я была младше на четыре года. Юми была самой популярной девочкой в школе, прямо как ты. Минхи – полной ее противоположностью. Бедная сирота, с двенадцати лет зарабатывала на жизнь и почти все отдавала тете, чтобы расплатиться с долгами своих погибших родителей. Они обе с детства были как сестры. Но в старшей школе твоего отца перевели к ним в класс, и все изменилось.

Директор Со погрузилась в воспоминания, и Сона поторопила ее:

– Они обе влюбились в него, а он выбрал маму?

– Выбрал? – грустно усмехнулась госпожа Со. – Можно и так сказать.

– Что это значит?

– Мне было всего пятнадцать, и я мало что помню. Знаю только, что отношения между подругами изменились, они отдалялись друг от друга все больше.

– Вы хорошо знали обеих?

– Особенно Минхи, – неохотно ответила директор Со. Этот разговор ей не нравился. – Юми казалась мне тогда слишком высокомерной, а Минхи напротив – доброй и отзывчивой. Я частенько напрашивалась с ней на охоту и именно из-за нее стала дайвером. Меня покорила ее любовь к морю. Однако я не собиралась зарабатывать на жизнь таким способом, и мне не хотелось, чтобы от этого зависела моя жизнь. Поскольку мои родители тоже считали, что я должна получить образование и сделать карьеру, я не стала хэнё, и мое увлечение морем осталось просто хобби.

Сона слушала с неослабевающим вниманием. Кто бы мог подумать, что ее начальница так хорошо знала маму и Минхи! Все время, пока она блуждала в темноте и страхах, рядом был человек, который мог пролить свет на прошлое.

– Не могу поверить, что лучшие подруги разругались из-за мужчины. Возможно, есть что-то, чего я не знаю? – Очевидно, что начальнице не нравился этот разговор, но Сона не собиралась отступать, намертво ухватившись за долгожданную возможность узнать правду.

– Это все было так давно… Для чего тебе ворошить прошлое? – Госпожа Со опустила глаза, машинально перебирая бумаги на столе.

– Для меня очень важно узнать правду, я не смогу спокойно жить, пока не докопаюсь до истины.

Сона не могла сказать, что душа мамы преследует ее, чтобы не показаться сумасшедшей, но она должна была попытаться вытянуть из госпожи Со все, что только можно.

– Ходили слухи, что твой отец стал встречаться с Юми не по своей воле, – медленно произнесла госпожа Со, будто взвешивая каждое слово.

– Что это значит? Не по своей воле? Его кто-то заставил? Но как? – сыпала вопросами Сона, не заботясь о том, что это звучит грубо.

– Я не знаю, да это уже и неважно. Возможно, это просто слухи завистников. Не хочу очернять память покойных своими домыслами и предположениями. И тебе советую больше в этом не копаться. Твои родители очень тебя любили, и это самое главное, – поставила точку в разговоре директор Со и вернулась к работе. Сона ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет в еще более растрепанных чувствах.

Остаток дня она думала над словами госпожи Со. Действительно, стоит ли ковыряться в далеком прошлом и дальше? Как бы ни было больно, но пора признать, что ее мама совершила преступление. И этого не могли изменить никакие факты. Сона просто хотела оправдать ее, ища доказательства, которые могли бы смягчить вину.

Придя домой, Сона открыла дверь в старую родительскую комнату, к которой все это время не решалась даже приближаться. Она находилась во флигеле, и, когда Сона была совсем маленькой, тоже жила там. Но потом ее переселили в отдельную спальню рядом с бабушкой.

Сона открыла верхний ящик комода, где мама хранила все документы. Только сейчас она подумала, что родители ни разу не отмечали годовщину свадьбы, и дочь даже не помнила, какого она числа. Ее поразила неожиданная догадка. Порывшись в документах, она нашла старое, выцветшее со временем свидетельство о браке, и посмотрела на дату. Двадцать пятое июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Сона родилась двадцать девятого декабря того же года. Нетрудно догадаться, как именно мама отбила Сэмина: когда они поженились, она уже была беременна.

Сона взглянула на штамп и удивилась: свидетельство было выдано в Пусане, а не на Чеджу. Почему? Достав из кармана сотовый, она открыла статью «Чосон Ильбо», где говорилось о смерти Минхи. Дата: десятое июля того же года. Значит, после смерти Минхи родители в спешке уехали в Пусан и тут же поженились. А через пять месяцев родилась Сона. Но почему они покинули Чеджу? Ведь через два года все равно вернулись. Возможно, хотели скрыть брак «по залету» и дату рождения дочери? Даже если и были те, кто судачил об их отношениях, то за это время уже все забылось, и молодые родители спокойно вернулись домой.

Сона почувствовала щемящую, смешанную с грустью благодарность. Родители хотели оградить ее от злых языков, чтобы никто и никогда не сказал, что она ошибка, и их брак был заключен из-за ребенка. Значит, когда мама толкнула Минхи, она уже была беременна и, конечно же, страшно боялась за себя и свое будущее. «И за меня», – сдерживая слезы, подумала Сона. Это ее не оправдывало, но все же хоть немного объясняло, почему она бросила подругу умирать. Мама, как могла, пыталась отстоять свое счастье и думала уже не только о себе, но и о ребенке, которого носила.

«Как же тяжело тебе было, как страшно…» – вытирая мокрое лицо, Сона взяла в руки запылившуюся фотографию в рамке, с которой ей открыто и счастливо улыбалась мама. Никто не знал, через что ей пришлось пройти и каких усилий стоило справиться со всем, что на нее свалилось. Все выдержать и вложить душу в воспитание единственной дочери. Сона поняла, что не имеет права ее осуждать и никогда больше не усомнится в ней. Мама была, есть и навсегда останется ее самым дорогим человеком, и ничто этого не изменит.

Сона сидела на песке, положив голову на плечо Хвана, и смотрела на живое, дышащее небо, которое рисовало перед ней удивительной красоты картины. Пухлые клубы кучевых облаков плыли слева направо, ежесекундно меняя очертания и цвет. Светло-оранжевые, розоватые, густо лиловые…

– Это божественно, – прошептала Сона, глядя, как пурпурная вата летит по небу. Пушистая и густая, как крем на торте.

– Ты умеешь чувствовать красоту, – констатировал Хван, слегка потрепав ее по голове.

– Небо – самое прекрасное, что есть в этом мире, – прикрыв от удовольствия глаза, Сона нащупала рукой телефон в сумке и сделала несколько красочных фото. – Человек никогда не сможет в полной мере передать красоту природы. Даже камера на это не способна. Эти неповторимые моменты можно запечатлеть только в своей памяти.

– Меня всегда удивляло, что, несмотря на весь твой рационализм и здоровый цинизм, ты так тонко воспринимаешь окружающий мир. Я так не умею. Вернее, я могу согласиться, что это очень красиво, но меня это не трогает, – улыбнулся Хван, забирая у Сона телефон и просматривая сделанные снимки.