Все зависит от нас - Владислав Конюшевский Страница 42

– Никак нет. Обычным человеком всегда был, пока к вам не попал. А здесь, действительно, сам удивляюсь, почему так выходит…

Лаврентий Павлович покачал головой и продолжил:

– Вот и мы удивляемся… Хотя Мессинг про вас много странного говорил. Над его словами, что вы не умрете до тех пор, пока не выполните то, для чего здесь оказались, по сию пору голову ломаем. Какая миссия у вас может быть?

Ну нехило! Я до этой секунды и не подозревал, что у меня помимо заморочек с попаданием в прошлое еще и задания существуют! Всегда считал, что загремел сюда случайно… За пару лет подробности разговора, происходящего в моей голове, конечно, стерлись, но точно помню, что зловредные инопланетяне совершенно не ожидали моего появления в том месте. Они даже переругались между собой, споря, что дальше делать с неожиданной помехой. А тут выясняется – без меня меня женили… Крайне заинтересовавшись этим вопросом, который может многое разъяснить, недоуменно пожал плечами:

– Так вы у Мессинга и спросите! Сам я даже не представляю, о чем речь!

Прежде чем отвечать, Берия бросил быстрый взгляд на Сталина. Тот кивнул, и Лаврентий Павлович, поправив пенсне, ошарашил ответом:

– Вольф Григорьевич исчез в ночь с двадцатого на двадцать первое июня сорок первого года. Вечером зашел в свою квартиру, но утром его там уже не было. Да-да! – Видя мое удивление, Берия ответил на невысказанный вопрос: – Он исчез приблизительно в то время, когда вы появились в нашем мире. Это еще одна загадка в череде многих…

Действительно, странно… Куда этого экстрасенса из своей хаты унесло? Хотя гораздо больше меня напрягла та часть фразы, где говорилось про смерть. Сейчас вот сделаю какую-нибудь мелочь и неожиданно для себя помру, так как выяснится, что эта мелочь и была моей миссией. Знать бы хоть, в чем она заключается, но с пропажей Мессинга данный вопрос зависает в воздухе. Хотя… Ошибся же этот самоисчезающий шаман насчет даты начала войны; может, и про таинственное задание тоже пургу промел? Будем надеяться, что это именно так, а то я и чихнуть лишний раз теперь опасаться буду. Верховный с минуту молча разглядывал мою задумчивую физиономию и наконец спросил:

– Так что вы решили, Илья Иванович? Или вам нужно время подумать?

– Никак нет! Прошу направить меня в группу генерал-полков… извините, комиссара государственной безопасности первого ранга Колычева!

– Хорошо, я так и думал… Вы можете быть свободны.

Когда я уже встал, он добавил:

– Скажите охране, чтобы вас довезли до дома.

Это он вовремя сказал, а то я уже начал голову ломать, как до Москвы добираться. Но прежде чем уйти, решился на маленький эксперимент. Стоя возле стола, полез в нагрудный карман и, достав «корочку» порученца, выложил ее перед собой. Виссарионыч молча наблюдал за моими действиями. В глазах вроде даже одобрение мелькнуло. М‑да… похоже, эксперимент не удался и дальше продолжать пользоваться такой мощной ксивой мне не светит. С сожалением в последний раз глянув на красную книжечку, козырнул:

– Разрешите идти?

Но Сталин повел себя совершенно неожиданно. Хмуро посмотрел на меня, на стол, потом опять на меня и выдал:

– Товарищ подполковник, от ЭТОЙ должности вас никто не освобождал. Заберите документ, и, я надеюсь, в дальнейшем товарищ Колычев сможет вам наконец привить понятия армейской дисциплины!

Командир, вскочив со своего места, сделал мне страшные глаза и коротко ответил:

– Так точно, товарищ Сталин! Я эту фронтовую вольницу из него за два дня выбью!

А я на всякий случай, задрав подбородок, рявкнул:

– Виноват!

Верховный, неопределенно хмыкнув на эти обещания и покаяния, ничего не сказал, лишь жестом разрешил мне уходить.

* * *

Стоя на крыльце в ожидании машины, с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Я, конечно, не знаю, чем буду заниматься в этом Управлении Стратегических Исследований, но в том, что там скучать не придется – уверен наверняка! А если учесть, что Лисов не заперт в комфортабельной камере и не пущен в распыл после всех откровений, то жизнь вообще становится прекрасной и удивительной. Хотя лично мне кажется, что усатый Вождь подозревает о недостаточной откровенности пришельца. Это по его интонациям и взглядам можно было понять. Только вот, исходя из каких-то своих интересов, он мне опять полную свободу действий дал. Не зря же «корочку» порученца приказал оставить. Да и хрен с ним! Что у Сталина на уме, все равно не понять, поэтому буду просто жить дальше!