Реверс. Пограничье - Александр Громов Страница 40

– На рельсы ее!

Через минуту дрезина стояла на рельсах. Тут только Сергей смог рассмотреть ее внимательно.

Сварная рама была узкой сообразно колее, но длинной. Две скамьи – перед качалкой и за ней. Значит, минимум четырех человек можно задействовать как тягловую силу и развить хорошую скорость… или, скажем, одолеть длинный подъем с немалым грузом. Судя по размерам огороженного стальной сеткой грузового отделения, грузы на этой дрезине предполагалось возить изрядные. Желтый окрас с серыми и грязно-зелеными разводами наталкивал на мысль о пустынной или полупустынной местности. Такой камуфляж подошел бы танкам Роммеля где-нибудь в Ливии или Тунисе…

– Сделано по нашему заказу, – объяснил Тигран Арутюнович, уловив в глазах Сергея невысказанный вопрос. – Через Сухую пустошь проходит узкоколейка. К северу она идет через Скорпионью пустошь, затем цепляет край Волчьей пустоши и кончается в Ахтыбахе. Знаешь, где это?

– М-м… В южной Аламее?

– Скорее в западной. Эта часть Аламеи худо-бедно контролируется правительством. Народ там зажиточный – по аламейским меркам. Есть кое-какая индустрия, развита торговля, правительство поощряет частный бизнес и деловую инициативу. Соответственно, для нас западная Аламея представляет некоторый интерес – спрос на наши товары велик. А мы все на горбу да на горбу… Ну и вот – возникла идея. Готовили операцию – доставить в Ахтыбах дизельный двигатель, работающий на рапсовом масле. Чертежи мы им отправили, да у местных инженеров что-то там не получается. Просили готовое изделие – как образец. Ну, раз просят, значит, получат, только не даром, конечно. Очень не даром… Теперь, ясное дело, операцию отложим.

– Об этом дизеле я уже что-то слышал, – сказал Сергей. – Тигран Арутюнович, а вы не думаете, что…

– Тигран. Просто Тигран, и на «ты». Сколько раз тебе говорить? Ва, достал!

– Ладно… Тигран, а тебе не кажется, что такая операция – это уже наглость?

– Конечно! На то и был расчет. Пограничникам и в голову не придет, что мы рискнем воспользоваться их же узкоколейкой. Кстати, это действительно их узкоколейка – такое вот исключение из общего железнодорожного правила. Была проложена с целью лучшего контроля над территорией – на Пустошах полно локализаций и вообще места неспокойные. Пограничники там даже бронепоезд держат. Но! То, что предложил ты, не приходило в голову даже нам – и уж подавно не придет пограничникам! Гляжу на тебя и прямо любуюсь: уж очень долго не появлялись такие наглецы!

– И… что же я такое предложил? – пробормотал Сергей.

– Иметь козырь на переговорах с пограничниками, что же еще? И мы его получим. Мы захватим этот бронепоезд! Ты голова. Это хороший, жирный козырь.

Сергей почувствовал, что у него падает челюсть. Сразу захотелось замахать руками и закричать, что ничего такого он не предлагал, даже не думал! Но… поздно.

Он украдкой оглянулся: не открыл ли его страх где-нибудь Проход?

Бог миловал.

Через поляну напряженной походкой шла Алена – рюкзачок за спиной, «Абакан» на плече и две кобуры – справа и слева. Тигран посмотрел на ее арсенал несколько иронически, но критиковать не стал – просто тепло поприветствовал. Поздоровался и Сергей.

Солнце медленно вставало над соснами. Носильщики обсели дрезину, курили.

– А где Григорий? – спросил Сергей.

– Пускай еще поспит. Ему вчера досталось… и сегодня достанется.

– А Кирилл Денисович?

– Просто Кирилл. А зачем он нам? Обойдемся.

– А Ева?

– Ушла в Центрум еще ночью. Ее и ждем.

– Зачем ушла?

Тигран внимательно осмотрел Сергея с ног до головы.

– Слушай, парадоксов друг, ты какой-то недогадливый. Чем мы будем воевать с бронепоездом – пистолетиками?

– А… чем?

– Увидишь. Каждой работе – свой инструмент. А ты небось думал, что мы повторим метод из «Бронепоезда 14–69» Всеволода Иванова? Один ляжет на рельсы, другой снимет метким выстрелом раззяву-машиниста… А потом общий штурм, да?

– Я не читал, – признался Сергей.

– А я бы сняла машиниста, – оживилась Алена.

– Остынь, кровожадная женщина. Сказано – будем ждать.

Первая мысль, пришедшая Максу в голову, когда его – руки за спину – конвоировали до пятой камеры, была самой утешительной: полиция проверит его показания и вынуждена будет поверить. Три человечьих трупа и один собачий прямо на тропе – это раз. Труп Патрика на тропе, ведущей через плечо горы, – два. И наконец, труп Теодора… Этот, правда, далеко, на него наткнутся не сразу. Но и первых двух находок будет достаточно хотя бы для того, чтобы вице-полицмейстер усомнился в своей версии. А это уже кое-что.

Затем в голову забралась вторая мысль: кажется, здешняя полиция контролирует только города. Никто не отправит в лесную глухомань специальный полицейский наряд для проверки безумных измышлений странного задержанного. А если так, то кто, спрашивается, сообщит полиции о найденных трупах? Какой-нибудь случайный хуторянин? Вряд ли. Макс уже понял, что хуторяне Оннели не любят ни во что вмешиваться и симпатизируют скорее Старцу, чем официальным властям. Выбравшийся на природу горожанин, наткнувшийся на место кровавой разборки? Еще менее вероятно. Даже если найдется такой чудак, пять к одному за то, что он предпочтет тут же забыть о страшной находке.

Значит, о проверке тоже можно забыть. Придется выкручиваться самому.

Попытаться сбить полицейского с ног и удрать?

В здании не один полицейский. Поймают. А если какое-нибудь чудо поможет с боем вырваться из тюрьмы, то с того не легче – устроят облаву и все равно поймают еще в городской черте.

Зарешеченная дверь. Скрежет несмазанного замка. Макс представлял себе тюрьму именно так: решетка, а за ней скучнейшего вида коридор с каменными стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, и двери камер.

За спиной вновь проскрежетал замок. Надзиратель топал и сопел.

– Стоять, – раздалось сзади спустя небольшое время. – Лицом к стене.

Макс послушно выполнил команду.

Лязгнул еще один замок.

– Пошел.

Наверное, здесь полагалось выполнять команды проворнее – хороший тычок в спину буквально вбил Макса в камеру.

Там было очень жарко. На койках сидели трое. Двое были голы по пояс, третий носил на волосатом торсе нечто вроде грязной, насквозь пропитанной потом майки. Воняло парашей. Три пары глаз с жестким прищуром уставились на Макса. Это не помешало одному из сидевших обратиться с каким-то вопросом к конвойному. Макс уловил только «эй, начальник», а дальше было непонятно. Откуда жителю Гомеостата знать, что такое воровская феня Оннели?

Надзиратель не ответил. Захлопнулась дверь, вновь лязгнул замок.

Макс сел на свободную койку. Теперь глаза «серьезных» просто буравили его: кто, мол, таков, что позволяет себе не соблюдать тюремных обычаев? И Макс это понял.