Земля огня - Морган Райс Страница 39

«Джиалот, сын Ольтево», – выкрикнул Сальмак мрачным голосом и в эту минуту воздух разрезал крик матери. Дариус повернулся и увидел рыдающую женщину, которая рвала на себе одежду, упав на колени и упершись головой в грязь.

«Онасо, сын Пальза», – продолжал глава старейшин.

Дариус закрыл глаза и покачал головой, в то время как вокруг него раздавались крики и плач, когда звучало одно имя за другим. Каждое имя было словно гвоздь и дыра в сердце. Дариусу казалось, что список никогда не закончится. Он знал большинство имен, это были его дальние знакомые.

«Омасо, сын Лиутре».

Дариус замер: это имя он на самом деле знал – имя одного из его собратьев по оружию. Когда старейшина произнес это имя, все братья ахнули. Дариус закрыл глаза и представил смерть своего друга, как он погиб под всеми теми камнями и грязью, и ему стало дурно. Кроме того, он знал, что легко мог оказаться на месте друга. Всего лишь на прошлой неделе Дариуса отправили работать в те скалы.

Наконец, список закончился и наступила долгая тишина. Толпа начала медленно расходиться, настроение было мрачным. Дариус и остальные молодые люди стояли, глядя друг на друга. Они все казались возмущенными, словно знали, что должны что-то предпринять.

Но Дариус знал, что они ничего не сделают. Таков его народ, они всегда были такими. Все его люди умрут: от рук надсмотрщиков или непосредственно от работы. Это стало их судьбой, их стилем жизни. Казалось, никто никогда не будет готов это изменить.

Но в этот раз смерть повлияла на Дариуса больше, чем обычно. Казалось, это несчастье принесло больше имен, больше горя. Дариус не знал – на самом ли деле все становилось только хуже или же он взрослел, становился менее терпимым к статусу кво, с которым он всегда жил.

Не думая, Дариус вышел вперед в центр деревни, даже не спросив разрешения старейшин. Не успев подумать о своем поступке, он выкрикнул пронзительным голосом:

«И как долго мы будем страдать от этих унижений?» – спросил он.

Толпа застыла, глаза всех присутствующих посмотрели на него, когда повисла тяжелая тишина.

«Мы умираем здесь каждый день. Когда этого будет достаточно?»

Толпа заворчала, и Дариус почувствовал чью-то руку на своем плече. Обернувшись, он увидел своего дедушку, который строго смотрел на него, пытаясь увести его в сторону.

Дариус знал, что у него неприятности, что демонстрация чего-либо, кроме уважения, по отношению к старейшинам служит знаком великой дерзости, не говоря уже о том, чтобы говорить без разрешения. Но сегодня Дариусу было все равно. Сегодня с него было довольно.

Он смахнул с себя руку деда, продолжая настаивать на своем, повернувшись лицом к старейшинам.

«Их больше, чем песка в море», – ответил один из них. – «Если мы восстанем, то к концу дня с нами будет покончено. Лучше жить, чем умереть».

«Неужели?» – спросил Дариус. – «Я бы сказал, что лучше умереть, чем жить как мертвец».

Толпа перешла к продолжительному ропоту, ни один из сельских жителей никогда не слышал, чтобы кто-то не повиновался старейшинам. Дедушка Дариуса снова дернул его за рубашку, но Дариус не пошевелился.

Вперед вышел Сальмак и бросил на него сердитый взгляд.

«Ты говоришь без разрешения», – медленно произнес он серьезным голосом. – «Мы простим тебя за эти слова, поскольку ты импульсивен в силу своего возраста. Но если ты станешь и дальше подстрекать наших людей, если ты и дальше будешь демонстрировать неуважение старейшинам, тебя высекут на сельской площади. Мы не будем предупреждать тебя дважды».

«Это заседание окончено!» – крикнул другой старейшина.

Толпа начала медленно расходиться вокруг Дариуса, и его щеки покраснели от такого унижения. Он любил своих людей, но в то же самое время не уважал их. Они все казались ему такими удовлетворенными, словно сделаны из совершенного другого теста. Он боялся стать таким же, как они, стать достаточно взрослым, чтобы думать так же, как они, видеть мир таким, каким его видели они. Дариус чувствовал, что он все еще достаточно юн и силен, чтобы думать самостоятельно. Он знал, что ему нужно настаивать на своем, пока он может, пока он не стал старым и самодовольным, пока он не стал таким, как сельские старейшины, которые пытались заставить замолчать любого, кто обладал собственным мнением и страстью.

«Ты на самом деле нарываешься на порку, не так ли?» – прозвучал голос.

Дариус обернулся и увидел, что к нему подошел Радж с улыбкой на губах и похлопал его по плечу.

«Я не думал, что в тебе это есть», – добавил Радж. – «Ты начинаешь мне нравиться все больше и больше. Думаю, ты такой же сумасшедший, как и я».

Не успел Дариус ответить, как он увидел, что перед ним стоит один из его командиров, Зирк, с неодобрением на лице.

«Не твое дело предлагать действия», – сказал он. – «Это наше дело. Настоящий воин знает не только как сражаться, но и когда. Это то, что тебе придется усвоить».

Дариус повернулся к нему, решительно настроенный, не желая в этот раз отступать.

«И когда же придет время сражаться?» – спросил он.

Глаза Зирка почернели от ярости. Очевидно, ему не нравилось, что ему задают вопросы.

«Время придет, когда мы скажем».

Дариус скривился.

«Я живу в этой деревне всю свою жизнь», – сказал он. – «И это время так никогда не приходило. Я чувствую, что оно не наступит. Вы так настроены защитить то, что у нас есть, что не видите – у нас ничего нет».

Зирк неодобрительно покачал головой.

«Это слова молодости», – ответил он. – «Ты торопишься в битву, на верную смерть, просто чтобы дать волю своей страсти. Ты настолько мал, что не можешь даже сразить своих собратьев в битве. Что заставляет тебя, безоружного, думать, что ты сможешь сразить Империю?»

«У нас есть оружие», – возразил Дариус.

К ним подошли Десмонд и несколько других братьев. Они все столпились вокруг них, и вперед вышел Каз, который презрительно рассмеялся.

«У нас есть луки, пращи и оружие, сделанное из бамбука», – сказал он. – «Это не оружие. У нас нет стали. И ты рассчитываешь сражаться против лучшей брони, оружия и лошадей Империи? Ты будешь подстрекать других и навлечешь на них смерть. Тебе следует оставаться в нашей деревне и держать язык за зубами».

«Тогда для чего мы тренируемся?» – спросил Дариус. – «Для сражения в лесу? Для врага, с которым мы слишком боимся столкнуться?»

Зирк сделал шаг вперед и направил палец на лицо Дариуса.

«Если ты несчастлив, то можешь покинуть нас», – сказал он. – «Вступление в наши ряды – это привилегия».

Зирк повернулся к нему спиной и ушел прочь. Остальные молодые люди тоже начали расходиться.

Радж посмотрел на Дариуса и восхищенно покачал головой.