За короля и отечество - Линда Эванс Страница 39

Он нашел владельца таверны, уплатил ему за комнату на ночь, а потом отыскал других менестрелей, достал свою флейту и подыграл веселую джигу, которую не смогла заглушить голосами даже пьяная солдатня. Между песнями он порасспрашивал коллег о делах и обнаружил — к изрядной своей и Беннинга радости, — что его новые приятели только что играли в королевском доме Рейгеда, и не только для короля Мерхиона и королевы Тейни, но и для Арториуса, самого дукс беллорума, и его старших командиров.

Еще час лести, подыгрывания на флейте и арфе, а также полдюжины порций хмельного меда на брата за счет Лайлокена — и его пригласили играть вместе с ними на все время, что он пожелает оставаться в Кэрлойле. Он благосклонно принял предложение, заказал всем еще по кружке и исполнил несколько самых смешных своих песен, от которых сидевшие за ближними столами солдаты восторженно взревели, молотя кулачищами по столу в знак одобрения. Лайлокен положил новую шляпу на пол тульей вверх, и она тут же начала наполняться монетами, а слушатели все требовали продолжения.

Время близилось к полуночи, когда последний из солдат вывалился наконец из дверей таверны в ночь, дав хозяину заведения задвинуть ставни, а музыкантам — собрать свои инструменты и разойтись по постелям. Лайлокен высыпал из шапки неожиданно много денег, так что вечер, несмотря на все угощения и подкупы, оказался для него приятно прибыльным.

Все, что ему оставалось сделать, — это привести в действие замыслы Беннинга.

А вот теперь я хочу большую и тихую мастерскую где-нибудь в городе, заявил Беннинг. Такое место, где мы смогли бы работать без помех.

Но чем платить за такое помещение? — Лайлокен нахмурился. Золота с проданной лошади надолго не хватит, а цены всегда растут, стоит зайти разговорам о войне. Игрой же и пением разве что на несколько ночей в тепле да на полдюжины обедов заработаешь.

Это оставь мне, усмехнулся Беннинг. Бритты ведь любят азартные игры, верно?

А мы что, не бритты разве? Лайлокен даже возмутился. Игра в кости — любимое развлечение с тех самых пор, как ее завезли сюда римляне. Впрочем, Лайлокен просветлел, оценив открывающиеся возможности. Пара костей и пристойная доска вряд ли обойдутся нам слишком дорого — если только не искать какой-нибудь модной вещицы, отделанной серебром и вырезанной из африканской слоновой кости или константинопольского нефрита.

Доска сойдет и простая, задумчиво произнес Беннинг, а вот кости нам нужны получше. Лучше всего, конечно, из слоновой кости: небольшие изменения на них будут менее заметны, чем на каменных или деревянных.

Лайлокен зажмурился.

Изменения? О каких это изменениях ты говоришь? Уж не собираешься ли ты жульничать?

Беннинг в ответ только расхохотался.

С ума сойти! И это говорит человек, угнавший за три дня трех лошадей? Или ты думаешь, что я затею игру, чтобы играть честно? Особенно когда нам нужна целая груда денег, да побыстрее? Тьфу! Что мне горести с того, если какой-нибудь жирный богатей, пусть даже и бритт, проиграет нам малую толику своего состояния? Или, если на то пошло, солдат, чье золото поможет нам с тобой уничтожить врагов, с которыми ему иначе пришлось бы биться копьем и мечом? Считай это небольшим налогом, который они будут, сами того не зная, платить на содержание особых войск, о существовании которых они не знают. Поверь мне, когда мы нанесем удар, вся Британия содрогнется от его последствий.

Лайлокен плохо представлял себе, как жульничество в игре поможет ему уничтожить ирландцев. Однако он всецело верил своему личному богу. Беннинг обладал горячим нравом и устрашающими знаниями, и ему ведомо было столько тайн власти, и те воспоминания, которыми делился он с Лайлокеном, заставляли того трепетать в восторженном ужасе. Так что раз Беннинг сказал, что для того, чтобы расправиться с врагами, ему нужны игральные кости из дорогого материала, значит, Лайлокен раздобудет их, во сколько бы они ему ни обошлись.

В конце концов, месть того стоила.