Властелин Колец. Возвращение Государя - Джон Рональд Руэл Толкин Страница 38

– Король! Вы слышали, я же говорила: руки целителя! - Ивскоре все в госпитале узнали, что явился Король, дарующий исцеление. И этавесть распространилась по всему Городу.

Арагорн осмотрел Йовин и сказал:

– Вот кто принял тяжелый удар! Сломанная рука - не беда, онасрастется, если жизнь возьмет свое. А вот с правой рукой куда хуже. Через неепрошло такое зло, что хотя она и цела, но жизни в ней нет.

Девушка подняла меч на такого врага, который не по силаммногим витязям. Нужно быть тверже стали, чтобы выстоять в таком поединке. Злаясудьба скрестила их пути. Могучий род вождей взрастил это прекрасное юноедеревце для жизни и счастья, а ей выпала другая доля. Глядя на нее, я вспомнилцветы, выкованные древними эльфийскими мастерами. Они были прекрасны, но этобыл металл. Какой-то холод остановил движение токов жизни в этом чудесномсоздании. Ее болезнь началась задолго до этого дня, верно, Йомер?

Йомер поднял на него страдальческий взор.

– Что спрашивать меня? Вы и сами все знаете. До встречи свами сестра была полна жизни. У нее были и страхи и тревоги, она делила их сомной, пока Червослов был советником Короля, но не здесь причина ее печали.

– Друг мой, - участливо вступил Гэндальф, - у вас есть кони,боевые подвиги, вольные поля, а ее дух, отвагой равный вашему, заключен в тележенщины. Она любила Правителя, как отца, и ухаживала за ним, страдая от того,что морок и дряхлость на глазах одолевали его. Она была чем-то вроде посоха, накоторый он опирался. А у Червослова яду хватало не только для ушей Теодена.«Старый дурак! Весь дом Йорла - просто большая конюшня, крытая соломой, гдеразбойники пьянствуют среди вони и объедков, а их отродья валяются на полувместе с собаками!» Вы не слыхали раньше таких слов? Так говорил Саруман,наставник Червослова. Хотя, не сомневаюсь, дома Червослов находил словапомягче. Дорогой мой! Ваша сестра старалась не внимать хуле, но кто знает, очем говорила она, оставаясь по ночам наедине с собой, когда вся ее жизньсжималась в маленький комочек, а стены дома смыкались вокруг, словно ловушка?

Все молчали, молчал и Йомер, глядя на сестру, словно зановообдумывая прошлое.

Тишину нарушил Арагорн.

– Нет на свете печальнее безответной любви прекрасной иотважной девы. С тех пор, как я простился с ней в Дунхарге и вступил на ТропыМертвых, у меня не было большего страха, чем за судьбу Йовин. Но вот что скажуя, Йомер. Вас она любит и знает, а во мне любит только свою мечту о славе иподвигах, мечту о новых незнакомых странах. - Арагорн говорил, а глаза еготемнели; видно было, что он собирает силы для борьбы со смертью. - Я могуисцелить ее тело и вернуть из страны теней. Но если, проснувшись, она не сможетпреодолеть своего отчаяния, то умрет, разве что найдется другое лекарство, отменя не зависящее… Подвиги ее равны делам славнейших вождей, нельзя отдавать еесмерти.

Арагорн наклонился и долго вглядывался в белое, как лилия,но застывшее, как могильный камень, лицо. Он поцеловал ее в лоб и негромкопозвал:

– Йовин, дочь Йомунда, проснись! Твоего врага нет больше.

Она не пошевелилась, но стала дышать спокойнее и глубже.Арагорн размял в пальцах еще два листка ацеласа и бросил их в кипящую воду.Этой водой он омыл ей лоб и правую руку, холодную и безжизненную, недвижнолежавшую на одеяле.

И тогда - потому ли, что Арагорн действительно обладалзабытыми силами Нуменора, или то было действие его слов - всем присутствующимпоказалось, что в окно ворвался свежий и юный ветер, такой, каким он рождаетсяна вершинах гор, высоко под звездами, или на побережье, над серебряной пенойморя.

– Проснись, Йовин! - повторил Арагорн и взял ее правую руку.- Проснись! Тень исчезла, мрак ушел! - Он вложил ее руку в ладонь Йомера иотступил. - Позовите ее, - посоветовал он и тихонько вышел из комнаты.

– Йовин, Йовин! - вскричал со слезами Йомер.

Внезапно девушка открыла глаза и промолвила:

– Йомер! О, какая радость! А они говорили мне, что ты убит.Нет. Это были темные голоса в моем сне. Долго ли я спала?

– Нет, сестра, не долго. Не думай больше об этом.

– Как я устала, - медленно проговорила она, - мне нужноотдохнуть. Скажи только, что с Правителем?

Йомер опустил глаза.

– Хорошо, не говори. Я знаю сама. Он умер, как ипредчувствовал.

– Он умер, - подтвердил Йомер, - но перед смертью завещалмне проститься с тобою. Он любил тебя больше, чем дочь. Теперь его тело спочестями покоится в Цитадели Города.

– Как горько… - произнесла Йовин, - но это и лучше. Теперьвсе видят, что честь королевского дома Рохана не погибла. А что с оруженосцемТеодена, с полуросликом? - встрепенулась она. - Вот кто настоящий рыцарь, брат!Немного найдется людей отважнее его.

– Мериадок здесь, в госпитале, - поспешил ответить Гэндальф.- Выздоравливайте, я буду возле него. Я счастлив, что столь доблестнаявоительница возвращается к жизни.

– К жизни? - повторила Йовин. - Может быть. По крайней мере,пока я нужна здесь… Но потом…

Гэндальф и Пиппин вошли в комнату к Мерри и увиделисклонившегося над ним Арагорна.

– Мерри! Бедный мой друг! - вскричал Пиппин, бросаясь кнему. Мерри был настолько неподвижен, что Пиппин испугался.

– Не бойся, - успокоил его Арагорн. - Здесь я успел вовремяи уже позвал его. Сейчас он слишком устал. Трудная работа у него позади. Вдвоемс Йовин они изгнали из мира страшную тень. Но как бы ни был ужасен этот бой,дух его остался веселым и сильным, хотя и скорбь теперь не забудется. Но она неомрачит его сердце, а только научит мудрости.

Он положил руку на голову Мерри и, проведя по темным кудрям,прикоснулся к векам и снова позвал по имени. Снова запах ацеласа разлился покомнате, как аромат цветущих садов и ульев, полных меда. Мерри открыл глаза ивнятно произнёс:

– Хочу есть. Который час?

– Ужин уже прошел, - растерялся Пиппин, - но я принесу тебечего-нибудь, если мне позволят.

– Конечно, позволят, - подбодрил его Гэндальф. - Позволятвсе, чего будет угодно пожелать отважному Всаднику, все, что только найдется вМинас Тирите, где его имя окружено почетом.

– Ладно, - согласился Мерри. - Тогда, значит, поужинать итрубочку… - Тут лицо у него затуманилось. - Нет, не надо трубки. Кажется, яникогда не буду больше курить.

– Почему? - недоуменно спросил Пиппин.