Спираль - Андрей Ливадный Страница 37

На самом деле посттравматическая память Полынина хранила в себе от силы пару минут сознательных мучений, после которых наступила спасительная чернота…

Погасив его сознание на Хаборе, она окончилась лишь много месяцев спустя, в реанимационном отсеке космического госпиталя, базировавшегося на орбитах Форта Стеллар — центральной военной базы Конфедерации Солнц…

…Очнувшись, оттолкнув воспоминания, Антон почувствовал, что опять начинает сползать в эту пропасть. Мышцы напряглись и дрожали, во рту появилась сухость, сквозь которую пробивался солоноватый вкус крови.

При выписке из госпиталя ему сказали, что мозг после пяти контузий может повести себя совершенно непредсказуемо. Антону сулили провалы в памяти, необоснованные вспышки ярости и прочее, прочее, а он просто запер на замок определенный сорт воспоминаний и не выпускал их оттуда. Все. Нет этого прошлого и никогда не было…

«Хрен там! Никуда оно не делось».

Он налил себе коньяку, выпил, опять ощутив тот же эффект: словно рядом хлопнул несильный взрыв имитационной гранаты. Сознание оглохло, затормозилось на несколько секунд, а потом все резко вернулось на круги своя — никакого опьянения, лишь сухая горечь во рту, перебившая вкус крови.

И то ладно…

Антон вернулся за стол, попутно с раздражением отметив, что РИГМА по-прежнему пашет свои жесткие диски. Было очень похоже на то, что домашний сетевой терминал все-таки словил вирус, от которого никак не может избавиться.

Вспомнив о поломке реанимационного компьютера «Скорой помощи», Антон решил, что хватит глючить, пора заняться делом, тем более до рассвета оставалось всего два часа, а на десять у него назначена техническая проверка корабля перед предстоящим внеплановым вылетом в Рукав Пустоты.

Если бы не вырвавшиеся из закоулков памяти воспоминания о Хаборе да упоминание о Паше, плюнул бы он на все это дело и продолжал жить своей, ставшей уже привычной жизнью: рискуя в разумных пределах, получая нормальные деньги за этот риск и не переступая собственных моральных норм. Он никого не грабил, не убивал и не насиловал, а что до нарушения административных и этих мифических «научно-археологических» установлений, так он в Рукаве Пустоты еще не встретил ни одного «очкарика» из института археологии космоса — там, среди дикого и непредсказуемого коловращения сорвавшихся со своих исконных орбит планетарных масс, встречались лишь такие, как он, — отморозки с контуженной башкой… Другие туда попросту боялись соваться…

Размышляя таким образом, он смотрел на четыре предмета, разложенные на рабочем столе: карманный компьютер, который передала ему Сара Клеймон, урну с ее прахом и два кристаллодиска, в недавнем прошлом составлявших постоянное запоминающее устройство реанимационного компьютера флайера «Скорой помощи».

С чего начать?

Он протянул руку, взял урну с прахом, аккуратно отвинтил крышку и высыпал содержимое на заранее приготовленный полиэтиленовый пакет.

В комнате сразу неприятно запахло жженой костью.

Антон не был брезглив. Он стал разгребать кучку праха, пока под пальцы не попал твердый предмет. Вытащив его, он убедился, что это именно то, на что он рассчитывал: височный имплант, который, вопреки всему, не сгорел и не расплавился в адской топке крематория.

Еще в морге Антон заметил, что устройство, вживленное в височную область черепа Сары Клеймон, резко отличается от современных образцов как по своей форме, так и по материалу, из которого оно было исполнено. Этот факт, вкупе с обнаружившимся «криогенным старением» покойной, как раз и навел его на твердое убеждение, что миссис Клеймон никак не могла быть матерью Павла Сытникова, а значит, лгала ему.

Ссыпав прах назад в урну, он прошел в ванную комнату, где промыл найденную деталь под струей горячей воды, потом решил пожертвовать недавно приобретенной новой зубной щеткой и прошелся ею по поверхности импланта, снимая темный налет окалины, пока не проявились те самые мелкие буквы, что привлекли его внимание в морге.

Насухо вытерев очищенную деталь, он вернулся к рабочему столу.

Было пять часов утра. Он обратил внимание на этот факт из-за шума, который доносился с лестничной площадки. На этаже располагалось двадцать квартир, двери которых выходили в квадратный холл с обставленной искусственными цветами лифтовой шахтой посередине. Кому из соседей пришло в голову бузить в столь ранний час, Полынин не знал. Он просто удивился этому шуму, так как подобные эксцессы случались крайне редко.

Их дом располагался в дорогом, престижном районе города, и категория жильцов подобралась соответствующая: тихие, уважающие покой благополучные семьи…

Укладывая очищенный имплант в объемный компьютерный сканер, Антон усмехнулся собственным мыслям. Черт его знает, что за «благополучие» кроется за стенами соседней квартиры… Жизненный опыт говорил как раз об обратном: чужая душа — потемки, и ничего нельзя утверждать наверняка. Если из-за смежной с соседями стены доносятся приглушенные звуки Моцарта, это еще не значит, что тучный розовощекий мужчина, поселившийся там несколько месяцев назад, просто музицирует, а не затеняет фоном бессмертной классической музыки какое-нибудь непотребство, типа избиения жены или стонов снятой на ночь малолетки…

В голову лезла какая-то чушь. Просто кто-то, подвыпив, возвращается домой не в силах нормально уложить ладонь в углубление сканирующей пластины дверного замка…

Крышка сканера закрылась, чавкнув уплотнителем. Осветился экран монитора, и в его стереообъеме появилось увеличенное изображение височного импланта, который до недавнего времени носила Сара Клеймон, назвавшаяся матерью Паши Сытникова.

Надпись, едва различимая невооруженным глазом, теперь читалась вполне отчетливо.

«Земля. Родильный дом номер семнадцать, южный мегагород».

Дальше шла дата:

«31 сентября 2463 года».

И еще строкой ниже:

«Сара Ф. Клеймон. Гражданство Земного Альянса»

Несколько секунд Антон немо смотрел на гравированную надпись, потом перевел взгляд на строку, отражающую данные по исследованию материальной структуры предмета.

Компьютер утверждал, что имплант изготовлен из особого сплава, в названии которого Полынин узнал лишь один известный ему компонент — титан.

Он встал, прикурил и отошел к окну.

Небо над городом робко розовело.

Итак, «безутешная мать» Паши Сытникова родилась на Земле без малого полторы тысячи лет назад… Это утверждала надпись на ее импланте.

«Люди столько не живут», — подумал Антон, глубоко затянувшись сигаретой. — «Но человек может пролежать в криогенной камере полтора тысячелетия», — тут же мысленно поправился он, — «при исключительных обстоятельствах, конечно…» Безобразное, обвальное старение Сары Клеймон как раз говорило в пользу такого вывода.

С какой целью она пыталась выдать себя за мать Паши? Каким образом и главное — где пересеклись их пути? Как к ней попал мини-компьютер со схемой криминальных связей ганианских кланов, и зачем она везла его на Аллор, Полынину?