Любовь к красному - Ольга Гусейнова Страница 36

Пока голодный сосед ел, я исподволь, стараясь не пялиться откровенно, изучала его. Да уж, хороший едок, о таких на родине в шутку говорят: проще убить, чем прокормить. Но как же приятно смотреть на мужчину со здоровым аппетитом. Когда на тарелке осталась последняя тефтелька, которую он неторопливо смаковал, я налила горячего чаю и поставила перед ним. Сама же оперлась о рабочий стол со своей чашкой и, «спрятавшись» за ней, продолжила наблюдать за гостем.

— Сто лет так вкусно не ел, — поблагодарил Доминик, складывая нож и вилку на пустую тарелку.

— Заметно, — хихикнула я довольно.

Он поднялся из-за стола с чашкой чая, встал рядом со мной, заставив напряженно ждать развития событий — вчерашний неожиданный поцелуй я не забыла.

— Эва, почему ты одна живешь? — поинтересовался Доминик перед тем, как сделать глоток. После второго добавил, фактически провоцируя: — Я люблю с одной ложечкой сахара.

Я насмешливо хмыкнула:

— Учту на будущее.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга поверх кружек, попивая чай и улыбаясь глазами. Наконец он прервал молчание:

— Я рад, что ты даешь нашему будущему шанс.

— Я все еще опасаюсь за твою карьеру, которая может пострадать из-за подружки-иностранки, — внимательно глядя на него, поделилась сомнениями. — Не хочется, чтобы у тебя были из-за этого неприятности и проблемы.

Он помолчал несколько мгновений, затем скрестил ноги и оперся о стол ладонью.

— Когда у мужчины есть мозги и желание, работу по себе он найдет, а вот найти любимую женщину — гораздо труднее.

— Любимую? — Я делано приподняла брови, но мое сердце понеслось вскачь.

Доминик улыбнулся уголками рта, наклонил голову к плечу, неторопливо сделал глоток чаю и только тогда ответил, тренируя мои нервы:

— Я в общем говорю. Про будущее. Не бойся, Эва.

— Я не боюсь, — мой голос не дрогнул, но щеки потеплели от смущения.

— Так почему ты одна? — напомнил он.

«Выходит, не все узнал? — размышляла я. — Или проверяет, хочет услышать версию из первых уст? Ну и ладно, в конце концов, никакой тайны по большому счету нет».

— Почти шесть лет назад мои родители погибли в автокатастрофе. Больше года назад умерла бабушка. Родители папы — путешественники; они пропали, исследуя феномен Голодного тумана. Меня тогда и в планах еще не было.

— А почему ты именно в Севаш приехала жить? — Он допил чай и поставил кружку на стол, как бы настаивая на откровении.

— Так вышло, — поморщилась я.

И коротко обрисовала историю печального знакомства с Луневым.

— …Шорта Михайлович помог сюда перебраться, чтобы Олег меня больше никогда не достал, — завершила рассказ и добавила: — Хотя из последних новостей знаю: этот маньяк доморощенный женился. Очень надеюсь, забыл обо мне.

— Не переживай. Черную метку в базе поставим, в Севаш ему путь закрыт, — мрачно изрек шелон.

Мы снова «играли в гляделки». Казалось, между нами возникла некая таинственная связь, которая на глазах ширилась и крепла. Неосязаемо, но ощутимо. Я совсем его не знаю. Но моя женская суть и суть туманника подсказывали: твое, этот мужчина гарантирует безопасность и окружит заботой, с ним можно обрести те чувства, что раньше были под строгим запретом из опасения причинить кому-нибудь боль, а то и вовсе наслать смерть.

Доминик — сильный шелон, которого не сломать, не напасть в подворотне, наняв бандитов, не запугать. Он пойдет до конца, если надо будет — по трупам врагов. И это взбудоражило мою кровь и одновременно испугало до демонов, несмотря на его заверения.

— Расскажи мне о себе, пожалуйста, — тихо попросила я, чтобы не нарушать почти интимную тишину, разбавляемую доносившимся из сада стрекотом цикад да шелестом крыльев бедолаги-жука. Он бился в плафоне над нами, слегка раскачивая его, посылая тени гулять по кухне и по лицу мужчины, думавшего, с чего начать.

— Я родился и вырос на побережье, недалеко от Солары. В городке Муун. Отец владеет траулером, ходит в океан за рыбой. Он тоже шелон, но… слабый. Мать — домохозяйка.

— Ты тоже единственный ребенок в семье?

Доминик тепло улыбнулся:

— Нет, нас пятеро. Я самый старший. И все парни. Теперь моя мама мечтает о внучке…

И так посмотрел на меня, совсем не по-соседски, а слишком горячим мужским взглядом.

Я нервно хихикнула и перевела разговор на более безопасную тему:

— Твои братья тоже шелоны?

— Нет, только я и отец. Младший — ищейка, служит в Мууне, во Внутреннем контроле. Остальные — обычные люди, работают в правоохранительных органах: в водном патруле, в рыбоохране и спасательном корпусе.

— У вас в семье, похоже, предпочитают традиционные ценности? — улыбнулась я.

— Верно, — кивнул Доминик.

Неожиданно я зевнула, закрывшись ладошками. Мы оба посмотрели на часы на стене: час ночи.

— Устала? — виновато встрепенулся гость. — Извини, мало того, что объел, так еще и заболтал за полночь.

— Нет-нет! Я рада нашей встрече, — не подумав о подтексте, выдала я.

— Я счастлив, — глухо признался он, сверля меня темными внимательными глазами.

Мы разом оттолкнулись от стола и встали друг напротив друга.

— До воскресенья? — хрипло спросила я.

Он бережно взял мои руки, помассировал большими пальцами запястья. В его широких сильных ладонях они смотрелись, будто куриные косточки. Потом, не отрывая взгляда от моих глаз, заскользил ладонями вверх по моим, одетым в шелк рукам, осторожно поглаживая, касаясь, привлекая меня ближе к себе.

Его ладони неспешно добрались до моих плеч, слегка сжали их. Затем поздний любопытный гость осторожно расплел мои волосы, собранные на ночь в слабую косу, и протянул всю гриву сквозь пальцы, наслаждаясь ее гладкостью и густотой, неохотно отвел за спину. Положил ладони мне на шею. Я невольно оценила свое очень уязвимое положение: с такой силой, как у шелона, легко ранить или вовсе придушить. Но он мягко потянул меня, прижимая ближе, теснее, и склонился с загадочной, но какой-то неуверенной улыбкой. Будто ждал, что еще чуть-чуть — и я оттолкну его. А я, глядя на него во все глаза, ждала поцелуя, к которому сама стремилась всей душой.

Едва ощутимое касание его губ — а затем тихие слова:

— Ты всегда можешь сказать мне «нет», в любой момент, и я послушаюсь. Я никогда не сделаю тебе больно. Обещаю.

— Я это уже поняла, — шепнула в ответ, неуверенно положив ладони на его широкие плечи и приподнимаясь на цыпочки.

Наш второй поцелуй был не сумасшедшим, как вчерашний, когда мы будто жажду утоляли. Мы заново знакомились, ласково и нежно изучали друг друга. Теперь его руки скользили по моей спине, обтянутой шелком, ласкали чувствительную шею, зарывались в волосы на затылке, прижимали голову, не давая отстраниться. Словно Доминик боялся, что я вот-вот скажу «нет», и ему придется отпустить меня. Но мне было слишком хорошо в его объятиях, нравилось чувствовать жар мужского тела. Я горела, впервые в жизни испытывая страсть и наслаждаясь нежностью большого сильного мужчины.