Правила боя. Исток - Анна Московкина Страница 34

На центральной улице стояли домики побогаче, с небольшими огородиками, в которых большинство выращивало цветы. Поля: картофельное, пшеничное и ржаное разноцветными полосами разлеглись на юге поселения. Там же пока лопушистыми листьями росла капуста. Я добрела до домика следующей жертвы, здесь обитала купеческая семья, чьи дети обычно в поле не работают, зашла в распахнутые ворота. Мне под ноги бросилась полосатая кошка, за ней, лая, неслась некрупная, но очень откормленная шавка. Кошка проскользнула между моих конечностей и понеслась дальше. Если ее напор я еще выдержала, удержав равновесие, то взявшая меня на таран собака свалила ног. Я вовремя опомнилась и упала на выставленные руки. Собака продолжала погоню, при этом не замолкая. За ней волочилась оборванная цепь. Кошка наконец встретила вожделенное дерево, на которое тут же взмыла и, усевшись на толстой ветке, издала победный клич. Шавка разочарованно выла внизу, скребя когтями по яблоневой коре.

— Вы к кому? — раздалось за спиной.

Там стояла невысокая девушка в крашеном платье, темные косы перевиты синей лентой. Девушка, несмотря на жаркое солнечное лето, была очень бледненькой, через вздернутый нос пробегала череда конопушек. Я снова развернула список.

— Вы Мира Лукятична?

— Да. Мира Лукятична, а вы кто? — Усатый молодец лихо задвинул девушку за спину и с подозрением уставился на меня, вернее, на горящий на солнце медальон, который я будто бы невзначай теребила. Ошейник пожертвовал колдун. Расставаясь, мы поделили регалии пополам: мне достался медальон, Майорину — староста.

— Колдунья из Инессы, провожу плановый осмотр.

— Осмотр чего? — Молодец даже опешил, девица вышагнула из-за него и любопытно подергала конопатым носом.

— Населения. — Я начала входить в роль, с каждым словом смелея от собственной наглости. — Оборотни, упыри, волкодлаки, вурдалаки, вампиры есть?

— Нет, — хором ответила парочка.

— Нечисть беспокоит? Домовые, банники не шалят?

— Да нет вроде, — неуверенно произнес парень.

— Шалят! — радостно завопила девица. — Домовой совсем от рук отбился, кошачье молоко выпивает, посуду бьет, а на днях мышей науськал в тесто для блинов нагадить. — Я чуть не подавилась, но смешок сдержала и серьезно сообщила:

— Ведите, посмотрим.

— Ни разу подобных осмотров не было, — засомневался молодец.

— Это новая практика, пытаемся проводить профилактику аномалий, магических и псевдомагических всплесков.

— Чего? — Именно этой реакции я и ждала, в ответ загнув длинную речь, состоящую из терминов, большей частью придуманных на ходу и мгновенно забытых. Парочка выслушала сей вдохновенный бред.

— Ты, Золик, вообще чего пристал, дом-то не твой.

— Мира! Милая моя, я же за тебя беспокоюсь! — Теперь до меня начало доходить. Похоже, мой приход прервал сцену сватовства сего молодца. — Я же люблю тебя!!!

— Давай потом поговорим, вы, сударыня колдунья, проходите, домового приструнить давно надо. — Мира чуть ли не силой запихнула меня в сени, ловко захлопнув дверь перед носом жениха. — Любит он! Заботится!

— А что не так?

— Папины сундуки он любит, особенно их содержимое.

— А вдруг нет? — Я усмехнулась, заходя в избу, просторную и богато обставленную. В северном углу высилась огромная печь.

— Даже если так, не люб он мне! — огрызнулась Мира, развела руки, приглашая начать осмотр.

Я честно облазила все многочисленные углы дома, нашла пару мышиных нор, лежачего дедушку, четырехлетнего мальчугана, играющего в прятки с трехлетней девочкой, мальчуган прижал палец к губам и состроил недовольную мину. Согласно кивнув, я задернула занавеску, отгораживающую корзины с провизией. В спальных комнатах нашелся лаз, похожий на ежиный, два мышиных скелета, один крысиный. Юная хозяйка пыталась отправить меня еще и на чердак, но я авторитетно заявила, что там домовые не живут.

— А подпол?

— В подполе для них слишком холодно. — Впрочем, лезть туда уже было незачем, домовой мирно восседал на подоконнике маленького окошка, явно собираясь дать деру от столь педантичной колдуны. Что с ним делать, я решительно не знала. Решив, что раз из дома я его вытурила, то могу с чистой совестью считать свое обещание выполненным, я напоследок пошептала всякий бред над доверчиво протянутыми ладонями девушки, ненароком заглянула ей в рот, ужаснулась огромной и несуществующей дыре в зубе, тщательно оную заговорив и уничтожив, на ходу осматривая совершенно нормальную челюсть. Мира тепло меня проводила, одарив на прощание парой пирожков с капустой и тяжеленькой золотой монеткой.

Я шла к следующим жертвам, пирожки были съедены, монетка припрятана, настроение заметно улучшилось. Из рутинной и скучной работа превратилась в оплачиваемую, причем оплачиваемую без ведома Майорина. К концу улицы в моем кармане позвякивали и серебрушки, и еще один золотой. В животе приятная сытость, в котомке за спиной бутыль наичистейшей сивухи, пить я ее, конечно, не буду, но в хозяйстве все пригодится. Плановый осмотр удался на славу. За четыре часа я изловила трех вампиров, усмирила прорву домовых, по душам побеседовала с банником, убедила одного мужа, что его теща просто редкостная стерва и язьв проклятущая, но отнюдь не оборотниха и в змею по ночам не превращается. После чего успокаивала уже тещу, доказывая ей, что синяки под глазами, красный нос и сивушный выхлоп — это, конечно, признаки, но перепоя, а не упыря.

В последнем доме меня тоже постигло разочарование, химерами там и не пахло, зато пахло щами, которые я не ела уже месяца два, и сама была не прочь заплатить за такое удовольствие. Но платить не пришлось, кроме щей там обнаружился еще и мальчишка, которого здорово лихорадило третий день, и заплаканная мать. Я осмотрела больного и, засомневавшись, решила воззвать к вышестоящим, пообещав матери вернуться через четверть часа, побежала за колдуном.

Майорина я нашла сразу. Колдуна со старостой обступила гвардия мужиков с вилами и жердями наперевес. Я пристроилась сбоку и попыталась вникнуть в проблему.

— Облапал! Проклял!

— Надругался!

— Погуби-и-ил си-и-иротинушку! Хорошо, мать не до-о-ожила!

— Позор-то какой! — Остается загадкой, что он там проверял.

Не дожидаясь кульминации, я протолкалась в центр поближе к Майорину. Он стоял, скрестив руки и слегка наклонив голову, ухмылку на его лице мало кто мог назвать приятной, скорее презрительной. Пытавшийся спасти ситуацию староста надсадно орал, перекрикивая селян.

— Что случилось? — прошептала я одними губами.

Майорин подмигнул и кивнул в сторону борцов за справедливость. Староста в это время пытался втолковать родителям необходимость осмотра домов и живущих в них людей, помахивая гербовой бумагой Инессы с личной подписью Владычицы. Бумага была настоящая, текст Майорина, подпись подделала я. После долгой практики дома я делала это безукоризненно, не думаю, что она сама бы смогла отличить. Наконец пришли к соглашению, что дальше осматривать и исцелять буду я. Обескураженная столь большим доверием народа, я чуть не забыла, зачем явилась.