Собака тоже человек! - Сергей Платов Страница 34

— Давай не будем говорить о ней, ладно?

— Да, конечно. Извини. — И уже более бодрым голосом продолжила: — А вот шипы папочка сам попросил сделать. Теперь тебе ни один волк не страшен.

Я был рад, что разговор перетек в другое русло, и быстренько включился в новую тему:

— Это не от волков, это от нечисти.

— Не поняла, при чем тут нечисть?

— Шипы-то серебряные.

— Ну и что?

Я посмотрел на девушку как на больную. Конечно, я понимаю, что она выросла с батюшкой и няньками в боярском тереме и все, что расположено дальше крепостной стены, для нее как открытая книга, но не до такой же степени.

— Вся нечисть не переносит серебра. У нее на него жуткая аллергия, впрочем, так же как на чеснок и осиновые колья.

— Ты серьезно? Никогда не слышала. Теперь буду носить только серебряные украшения.

— Хочешь себе такой же ошейник заказать? — пошутил я.

— Нет, хочу себе серебряный маникюр сделать, — съязвила рыжая.

— Как у меня? — сладеньким голосом поинтересовался я.

— А ты-то тут при чем?

Настало время немного обидеться. Тоже мне женщина, при такой любви к собственной персоне, не обратить внимания на серебряный коготь своей собаки! Верх неприличия — до такой степени не интересоваться четвероногим другом. Я молча продемонстрировал свою правую лапу.

— Спиногрызов, между прочим, я этим победил.

— Класс! Это он на клею держится?

— Какой клей?! Это мой собственный коготь! Можно сказать, моя гордость.

Селистена с некоторой опаской потрогала коготь. Убедившись в правдивости моих слов, она даже посмотрела на меня с некоторым уважением. Я тут же напыжился и со знанием своей значимости продолжил:

— Коготь для борьбы с нечистью, а ошейник с серебряными шипами для защиты от нее.

Уважения во взгляде значительно прибавилось… Увы, сие чудное мгновение прервал зычный бас Антипа, донесшийся со двора:

— Селистена, пора!

— Ладно, пошли. Твой батюшка ждет.

Мне оставалось только вздохнуть и отправиться к двери.

— Постой, последний вопрос! — опомнилась боярышня.

Если бы он был последний, я был бы самой счастливой собакой на свете.

— А черный колдун в нашем городе это Гордобор? — пропустив шуточку мимо ушей, серьезным тоном спросила Селистена.

Хм, сообразительная девочка. Ладно, я же обещал не врать попусту.

— Да.

* * *

Боярский терем покидала целая процессия. Впереди шагал княжеский посланник, далее два стражника, в середине шествовал Антип, чуть сзади Селистена, и замыкали нашу компанию еще двое стражников. Я, как и подобает солидной воспитанной собаке, семенил слева от боярышни.

Как я и предполагал, уже весь город знал о ночном происшествии. Ничего удивительного — страна должна знать своих героев. Конечно же все смотрели на меня. Правда, выражения на лицах были неодинаковые. Можно было прочесть целую гамму чувств и эмоций — от суеверного страха до полнейшего восторга.

Я был, конечно, выше всего этого. Просто шел рядом с хозяйкой, сверкал серебряными шипами на новом ошейнике и только ради развлечения прислушивался к тому, что говорили обо мне в толпе.

А сколько красавиц было вокруг! Эх, вот бы мне такую славу и почет в человечьем обличье — я бы тут дал шороху. Ведь всем известно, что небольшой ореол славы, спрыснутый некоторой таинственностью, да еще с добавлением геройской патетики — лучшее блюдо для женских сердец. И уж этим блюдом я бы накормил всех желающих. Но вместо того чтобы щедро раздавать воздушные поцелуи и загадочные многообещающие улыбки, мне оставалось только, гордо выпятив грудь, важно шествовать за своей хозяйкой. Хорошо еще, что в собачьем обличье я мог смело рассматривать встречных красоток без боязни нарваться на ревнивого мужа или заботливого отца. Ну не станут же они ревновать к псу?

Не густо, скажете вы. Так что же делать? Приходится обходиться малым и мечтать о том, как я сброшу лохматую шкуру и пущусь во все тяжкие.

Чтобы хоть как-то скрасить дорогу, я решил немного позабавиться с Селистеной. Еще выходя из терема, я как бы невзначай прижался к ней. Кара не заставила меня долго ждать, и я получил увесистую затрещину. Ха-ха, нашла чем испугать, она только кулачок отбила, а подходящего подсвечника поблизости не оказалось

Конечно, ее возмущение нетрудно понять. Как можно, мужчина касается девичьего тела… Да как я посмел… Ах, ах, ах, какой я нехороший. Но ведь я только в мыслях мужчина, а так совсем наоборот. Тьфу, заговорился уже. Мужчина наоборот — это женщина, а от этой напасти боги меня уберегли. Вот «весело» было бы, если бы я сейчас был не Шариком, а какой-нибудь Шампусечкой и все местные кобели интересовались бы моей персоной. А вы знаете, как трудно уберечь свое честное имя от посягательств всяких там шустрых умников? Уж я-то знаю. Оказывается, я совсем неплохо устроился.

От радости я еще раз ткнулся носом в Селистену и ловко увернулся от очередной затрещины.

— Не хулигань! — прошипела она. — Помни, мы ведь когда-нибудь останемся наедине.

— Это ты на что, шалунья такая, намекаешь? Извини, но то, что мы провели ночь в одной постели, еще ничего не значит, — ехидно ответил я.

Хорошо, что Антип рядом, а то меня придушили бы на месте, не посмотрев на мои прежние заслуги. Ну не станет же при своем папочке она ругаться на любимую собаку, еще и спасшую ей жизнь? Правильно, при людях не станет, а наедине очень даже может. Так что пока поживу, а дальше видно будет.

Выждав удобный момент, Селистена все-таки не выдержала и бросила мне сквозь зубы:

— Коль ты так, то ночью опять вернешься на свой любимый коврик.

— А вот это дудки, место в твоей кровати я заслужил потом и кровью.

Взгляд, которым одарила меня Селистена, наверное, мог бы прожечь вековой дуб насквозь. Но ведь я не дуб и взгляд выдержал.

— Потом поговорим, без свидетелей, — сквозь зубы процедила она и гордо вздернула свой конопатый носик.

— Буду с нетерпением ждать этого момента, — закончил я наш дорожный разговор и лизнул ее руку.

На этот раз головы я не убрал и маленький кулачок встретился с моим лбом. Отдернув ушибленную руку, она собралась мне что-то сказать (наверное, еще раз отблагодарить за спасение), но, поймав взгляд моих кристально честных голубых глаз, передумала. Носик опять гордо взвился ввысь, словно вымпел на мачте корабля. Ерунда, надолго тебя все равно не хватит. А на меня, если я этого не хочу сам, вообще обидеться невозможно.

С такими шалостями и мыслями о будущем я и добрался до княжеского дворца. На полпути Седистену позвал к себе батюшка и затеял заумный разговор, так что бухтеть на меня (к моей великой радости) она уже не смогла.