Рабыня, воин, королева - Морган Райс Страница 33

Его глаза дрогнули, прежде чем закрыться, после чего Церера заметила, что его грудь перестала подниматься и опускаться, а на лице застыла маска смерти.

Церера тут же зарыдала и поднесла его руку к своим губам, после чего аккуратно положила ее ему на грудь. По крайней мере, теперь ему не придется столкнуться с обезглавливанием. Он свободен.

Пока они ехали через толпу, Церера не могла оторвать взгляд от бедного мальчика, от его маленьких губ, ресниц и веснушек на носу. Она хотела, чтобы он знал, что она все еще думает о нем и что она не оставит его одного в повозке, на милость солдат Империи, которые украли его свободу и жизнь. Может быть, в какой-то степени она тоже нуждается в нем, чтобы напомнить себе о том, что в этом мире есть не только жестокие люди, что невинность и доброта все еще прекраснее любой силы на земле.

Повозка проезжала мимо слов ненависти и злых лиц, но Церера продолжала смотреть на мирное выражение лица Аполло. Даже когда в грудь ей ударил гнилой помидор, и тогда она не оторвала от него взгляд.

Повозка медленно остановилась перед деревянным эшафотом, и узникам было велено выйти из нее. Тем не менее, Церера отказывалась оставлять Аполло, вцепившись в него.

Солдат Империи – тот самый, который швырнул его – схватил Аполло за ногу и вытащил его из повозки, вырвав из рук Цереры.

«Убийца!» – крикнула Церера что было сил, и из ее глаз хлынули слезы.

Солдат бросил Аполло на кучу сена, после чего направился к Церере, но она забилась в угол повозки, отказываясь выходить.

Следуя за ней, солдат Империи, который только что прикасался к Аполло своими ужасными руками, залез в повозку. Она не спустит ему убийство невинного мальчика. Увидев, что другие солдаты Империи заняты тем, что заставляют других узников подняться по ступенькам на эшафот, Церера увидела свой шанс на месть. Она может умереть, пытаясь отомстить, но ведь она в любом случае умрет.

Когда солдат наклонился вперед, чтобы вытащить ее из повозки, Церера сделала петлю из оков на своих запястьях, закинув ее ему на шею, и потянула изо всех сил.

Солдат захрипел и начал отбиваться руками и ногами, его грязные пальцы вцепили в цепь, лицо краснело.

Но Церера отказывалась отпускать убийцу, потянув еще сильнее, пока его лицо не приобрело фиолетовый оттенок.

В последней, казалось бы, попытке спасти свою жизнь, руки солдата потянулись к шее Цереры. Она отбила их локтями и, услышав крики других солдат Империи, которые бежали к повозке, почувствовала, как тело солдата в ее руках обмякло.

Даже зная, что он мертв, Церера натягивала цепь как можно дольше, пока два солдата Империи не вытащили ее из повозки и силой не заставили подойти к ступенькам, ведущим на эшафот.

Один из солдат извлек кинжал и прижал его кончик к ее спине, и его лезвие слегка проткнуло ее кожу. Церера сделала один шаг, потом еще один.

Неуверенным шагом Церера поднималась по лестнице, издалека доносился шум толпы. Поднявшись на эшафот, Церера лишилась цепей.

Ее сердце бешено колотилось, она смутно замечала, что происходит вокруг, в горле у нее пересохло, в глазах стояли слезы. Она не понимала, притихла ли толпа, не в силах заглушить свой трепет.

Солдат Империи связал ей руки за спиной. Церера не сопротивлялась. Она знала, что теперь сопротивляться бесполезно. Она может позволить смерти забрать ее.

Солдат толкнул ее в направлении человека в белом плаще с капюшоном с топором в руке – ее палач.

Ей велели опуститься на колени перед деревянной колодкой, но, когда она не подчинилась сразу же, солдат толкнул ее на колени, и ее голова упала на грудь. Церера подняла затуманенные глаза на толпу, все ее тело дрожало, ее тошнило.

«Ты хочешь что-то сказать напоследок?» – спросил палач.

Церера оставалась застывшей, пытаясь осознать действительность. Неужели ее жизнь закончилась? Нет. Этого не может быть. Она закончилась очень быстро, слишком быстро, ей было отведено слишком мало времени.

«Что ж, тебе есть что сказать, девочка?» – снова спросил палач.

Церере было что сказать, но ее разум не мог сформулировать слова.

Толпа притихла, все смотрели на нее, а потом палач завязал ей глаза.

Стоя на коленях, Церера вышла вперед, потрогав колодку, ощутив ее гладкость под кончиками пальцев. Смирившись со смертью, Церера наклонилась вперед и положила подбородок на деревянный край.

«Отец», – думала она. – «Сартес. Несос».

«Рексус».

В следующую минуту, к ее удивлению, в ее голове появился образ Таноса и она, наконец, осознала, что, хотя она и любила Рексуса, ее сердце принадлежит так же и Таносу.

Как только Церера это осознала, она возненавидела себя. Она была счастлива из-за того, что он никогда об этом не узнает.

Церера сглотнула слезы, выдохнув, и толпа притихла, ожидая, когда все будет закончено.